Две взятки на мизере

Еникеева Диля Дэрдовна

– Так может быть, Миша - гиперсоциальный психастеник?

– Лариса! Опять вы пытаетесь влезть в сферу, в которой некомпетентны. Воздержитесь от наклеивания ярлыков. Я вам твержу, как осторожны психиатры при постановке диагноза, а ведь они профессионалы. Вы же, вооружившись тем ликбезом, который я вам преподала за время нескольких наших встреч, пытаетесь делать выводы и оперировать нашей профессиональной терминологией.

– Извините, - смутилась Лара.
– Больше не буду.

– Ну, как ребенок, право! Лариса, пора бы

уже и повзрослеть!

Та промолчала, испытывая неловкость. Ну, чего она опять высунулась, когда не просят! Права Алка, когда называет её юной пионеркой.

– Мы рассмотрели лишь одну из характеристик, которую вы дали своему мужу, - замкнутость, - продолжала психиатр.
– Это психиатрическая категория, поэтому пользоваться ею нужно грамотно. Если психиатр произносит : "замкнутость", то его коллегам это говорит о многом. Для психиатра - это ключевое слово. Во всех остальных случаях это барьер общения. Вы же, не обладая психиатрическими знаниями, расцениваете мужа как замкнутого человека, а я только что продемонстрировала вам ошибочность такого суждения.

– Я с вами согласна, Лидия Петровна. Скорее всего, Миша не очень общителен из-за своей застенчивости. В школе его все дразнили. Он высокий, худой, нескладный, в очках. Наши одноклассники придумывали ему очень обидные прозвища: "глиста во фраке", "интиль облеванный" и прочие. Миша очень переживал и отдалился от всех, стал одиноким. Наверное, он боялся насмешек, поэтому ни с кем не дружил.

– Видите, Лариса, с моей помощью вы уже стали лучше понимать личность вашего мужа. То, что вы сказали, - свойственно именно психастеникам, астеникам и сенситивным людям, но никак не шизоидам. Шизоиду наплевать на мнение окружающих, он живет в своем внутреннем мире.

– Но мне тоже казалось, что Миша живет в своем мире, где нет места для меня.

– После того, что я вам рассказала, надеюсь, вы убедились, что не правы?

– Да. Мое мнение о Мише уже начинает меняться, - признала Лариса.

– Очень хорошо. Шизоидные личности могут быть высокомерны, другие люди для них ничего не значат.

– Нет, Миша не высокомерен.

– Сами понимаете, Лариса, я не могу руководствоваться лишь вашими оценками. Мы просто рассматриваем различные варианты, поскольку я хочу уберечь вас от трагической ошибки.

– Трагической?
– ахнула Лара.

– Вполне возможно. В качестве предположения - ваш муж не убивал, но взял вину на себя.

– Зачем?

– А зачем ваша подруга Алла пыталась переключить на себя внимание следователя? Ваш муж мог это сделать с той же целью - пожертвовать собой ради вас. Он намеренно сказал, что убил, будучи уверен, что это сделали вы. Хотя случаи подобного самопожертвования в наше время - редкость, но все же не перевелись ещё идеалисты и романтики.

– Неужели Миша...

– А вы сами подумайте, Лариса. Зачем ему нужно было сохранить пистолет со своими отпечатками пальцев? Уже этот факт

говорит о многом. Если муж убил вашего любовника, то немедленно избавился бы от оружия. Второй вопрос: зачем он признался вам в убийстве? Миша мог сделать это ради того, чтобы дать вам моральное облегчение. Ваш муж считает, что вы совершили это убийство, но вам он доказал, что готов взять на себя ответственность за ваше преступление.

– Боже мой...
– простонала Лариса.

– И третье. Ваш муж положил пистолет в досягаемой близости, почти не прятал его. Тумбочка в вашей спальне - разве это тайник?! То есть, если бы возникла экстремальная ситуация, пистолет легко могли найти при обыске.

– Что же я натворила!
– воскликнула Лара.

– Пока ещё ничего. Мы же только рассуждаем. Ведь на самом деле ваш муж может оказаться убийцей.

– Лидия Петровна!
– взмолилась Лара.
– Ну нельзя же так! Я только поверила, что Миша не убивал, а вы опять.

– Лариса!
– строго одернула её психиатр.
– Вы не шестнадцатилетняя девочка, вы тридцатипятилетняя женщина. Ваша подруга права - вы очень наивны и легковерны.

– Да, Алла говорит, что я задержалась в развитии.

– На нашем языке это называется инфантилизмом. У вас он нерезко выражен, хотя некоторая эмоциональная незрелость есть.

– То есть, вы до сих пор не знаете, убил ли Миша?

– Пока не знаю. Мы всего лишь рассматриваем различные варианты. Моя единственная цель - поддержать вас и уберечь от поспешных решений. Только поэтому мы и занимаемся анализом. Вы должны все хорошенько обдумать.

– Хорошо, я подумаю и не буду рубить сплеча.

– Вот и умница. Теперь далее. Почему вы убедили себя, что ваш муж убийца?

– Но он же сам об этом сказал!

– Причины, почему Миша так сказал, мы уже обсуждали. Но даже в суде "голое" признание обвиняемого не рассматривается как доказательство, если нет других улик против него. А вы безоговорочно поверили словам мужа. Другие факты, подтверждающие его слова, у вас есть?

– Нет.

– Вот видите. Мотив был не только у него, но и у многих других, равно как и возможность совершить это убийство. Почему вы сразу же поверили словам мужа и вычеркнули из числа подозреваемых всех остальных?

– Я вообще не хотела думать и анализировать, кто мог это сделать.

– Конечно, вы испытываете сложные чувства - и комплекс вины, и растерянность, и обиду, и недоумение, что не разобрались в человеке, с которым прожили долгую семейную жизнь.

– Психологически сейчас мне гораздо тяжелее, чем тогда, когда меня обвиняли в убийстве.

– Я вижу ваше эмоциональное состояние. Однако то, что с вас снято подозрение, - уже неплохо. А жизнь покажет. Еще раз напомню, что вам нужно тщательно проанализировать свои взаимоотношения с мужем. Лариса, вы умный и здравомыслящий человек. Подумайте обо всем хорошенько.