Две женщины
Шрифт:
Райанна широко улыбнулась:
– Представляешь, даже надзирательницы сегодня переживали за тебя.
– А где же Мэтти? – Сьюзен вспомнила, что не видела ее.
– Вернулась со свиданки злющая как черт, – вздохнула Райанна. – Хрен ее знает, что там у нее произошло, ты ведь знаешь Мэтти. Лучше ее ни о чем не спрашивать, когда она такая. Должна тебе сказать, я очень рада, что мне не приходится делить с ней камеру.
Сьюзен пожала плечами:
– Привыкла бы. Райанна снова наполнила стаканы.
– Как говорится, можно
Женщины рассмеялись. Затем Райанна серьезно сказала:
– Знаешь, Сьюзен, тебе нужно выбираться отсюда. Сьюзен одним глотком допила виски.
– Если бы все было так просто, подружка. К сожалению, я не могу сказать тебе, почему это так сложно.
Райанна снова наполнила стаканы.
– Это твое право, Сьюзен. Это единственное, что у нас осталось в этом чертовом месте. Тайна собственных мыслей.
Мэтти просунула голову в дверь камеры:
– Я слышала, все в порядке, Сью?
Сьюзен кивнула. Она была искренне рада видеть свою соседку.
– У вас осталась хоть капелька виски? – спросила Мэтти. Райанна налила и ей.
– Что с тобой, Мэтти? Ты выглядишь, словно у тебя кто-то умер. Как прошла свиданка?
Мэтти пожала своими хрупкими плечиками и нервно засмеялась.
– Обычная тюремная хандра, только и всего.
Райанна подняла свой стакан:
– Пожалуй, я выпью за это, девочка. За тюремную хандру и за то, чтобы в один прекрасный день мы встретили хороших мужиков.
Мэтти засунула руку в карман брюк и достала письмо, адресованное Сьюзен.
– Кстати, о хороших мужиках. Сегодня пришло по почте. Сьюзен увидела почерк Питера, и ее сердце радостно забилось.
– А он душка, Сью. Не стал затягивать с ответом!
Сьюзен засунула письмо в карман. Радость была написана у нее на лице. Ни Мэтти, ни Райанна больше не обмолвились о письме ни словом. Они догадывались, что Сьюзен не хочет выставлять свои чувства напоказ, боится спугнуть удачу. В тюрьме по-другому и быть не могло.
Глава 27
Письмо Питера рассмешило Сьюзен. Читая его, она переносилась в мир океанских судов, бескрайнего водного простора, соленых волн и яркого солнца. Он описывал ей свою крошечную каюту – «каморку», как он ее называл, – что для Сьюзен звучало практически так же, как «камера». Он писал, что был очень рад получить от нее письмо, вспомнить о том времени, когда они были детьми и ходили вместе в школу. Он описывал события, которые произошли много лет назад, но Сьюзен казалось, что все это случилось с ними только вчера.
Именно этого ей всегда и не хватало – дружеского общения, лишенного давления и взаимных претензий. Они были приятелями, друзьями, людьми, которые знали друг друга очень давно и которым было о чем поболтать. В их отношениях не наблюдалось и намека на флирт, и Сьюзен это очень даже устраивало. Все женщины постоянно подтрунивали над ней и Питером, но она знала, что
Она положила письмо в ящик и подумала о Барри. Письмо Питера вернуло ее назад, в те далекие дни, когда встреча с Барри, казалось, была самым светлым моментом в ее юности. Любое его прикосновение будоражило чувственность, а голос звучал для нее будто завораживающая музыка. Затем она вспомнила его мертвое тело и почувствовала, что ее сейчас вырвет. Усилием воли отогнав от себя жуткое видение, она стала думать о дочери. Если Венди заговорит, то всю жизнь ее будет преследовать клеймо убийцы. Сьюзен ни за что этого не допустит.
В дверь позвонили, Джеральдина окинула взглядом гостиную. Она машинально поправила белую подушечку на диване и привела в порядок волосы. В прихожей она взглянула в большое старинное зеркало, осмотрела себя с ног до головы и только затем открыла дверь.
Колин Джексон выглядел как обычно: волосы торчали в разные стороны, а джинсы, словно купленные на вырост, казалось, вот-вот свалятся с худых бедер. Кроме того, на нем были белая застиранная футболка и стоптанные коричневые ботинки. Он взглянул на белоснежный ковер на полу квартиры и задумался, снимать ему ботинки или нет. Взгляда на Джеральдину хватило, чтобы принять правильное решение: снимать. Он скинул ботинки у порога и покраснел, вспомнив, что на большом пальце правого носка красуется дырка.
Джеральдина добродушно улыбнулась:
– Колин, вы прелесть. Вы напоминаете мне, что значит быть молодым.
Он усмехнулся, продемонстрировав ровные белые зубы:
– Не такой уж я и молодой. Мне без пяти минут тридцать.
Он прошел за ней в гостиную, поражаясь роскоши. Квартира была словно с картинки модного журнала. Джеральдина улыбнулась, довольная его реакцией. На дубовом столике стояли бутылка вина, два больших бокала и поднос с маленькими бутербродами и пирожками. Он уселся на темно-голубой бархатный диван с белыми подушечками и… почувствовал себя не в своей тарелке.
Джеральдина налила ему охлажденного вина и села возле него на диван.
– Можете прийти в себя. Кажется, мы собирались работать, не забыли?
Она была в белых шелковых брюках и кремовой блузке. Из-под тонкой ткани выпирали острые соски. Как же, черт подери, собраться и работать, если невозможно отвести от этого зрелища глаз, недоумевал Колин.
– Выпейте и расслабьтесь, нам предстоит долгий вечер…
Он смущенно улыбнулся.
– На следующей неделе я должна встретиться со Сьюзен, и мне нужно располагать всеми деталями ее дела, – продолжала Джеральдина. – У меня есть и новая информация от Розель, которая проливает свет на мотив убийства, но в то же время усугубляет само дело. Барри Далстон изнасиловал свою старшую дочь Венди…