Две жены моего мужа
Шрифт:
Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем машина останавливается у железных зеленых ворот. Мы уже давно выехали из города и скорее всего, он привез нас в какое-то село. Дом в конце улицы, вдали от нормальной дороги. Муса выходит из джипа, открывает заднюю дверь и вновь тычет в лицо пистолетом.
— Бери девчонку, — приказывает он.
Дочка уснула и к своему ужасу я только сейчас понимаю, что она вся горит. Поднимаю ее на руки, фиксирую голову на своем плече. Не чувствую тяжести, но и не пойму, откуда во мне внезапно столько силы. Где-то на самом дне души теплится надежда,
?????????????????????????? Муса ведет нас по коридору одноэтажного дома и заводит в маленькую комнату. Одно окно зашторено, у стены стоит узкая деревянная кровать. Кладу туда Дильназ и начинаю паниковать, потому что у дочки жар.
— У Дили температура, — смотрю на него глазами, полными слез. — Ей нужна вода и жаропонижающее.
Мужчина ничего не отвечает, но я замечаю, как он напрягся и стиснул челюсти.
— Пожалуйста, — всхлипываю.
Он разворачивается и покидает нашу “камеру”. Глажу ладонь дочери и прошу прощения за все. За то, что не уберегла ее. За то, что позволила нас увезти. Но что я могла сделать? Броситься на громилу и получить пулю в лоб? Вспомнила, как мою сестру однажды пытались похитить после школы, но водитель помешал бандитам. С тех пор папа приставил к нам охрану. И мы с Каримом сделали тоже самое, но Муса обвел нас вокруг пальца. Как мы могли так ошибиться? Где просчитались? Все это время враг был внутри, в самом сердце нашей семьи, а мы и не заметили.
Через несколько минут дверь открывается и Муса, подойдя к кровати, бросает на нее бутылку и маленький огрызок от конвалюты с парацетамолом. Не проронив ни слова, он уходит, а я тут же откручиваю крышку и выуживаю таблетку.
— Диля, доченька! — глажу ее по лбу.
— Мама, — зовет она, приоткрыв глаза. — Мы уже дома?
— Еще нет, но скоро будем. Выпей лекарство, — сама кладу ей на язык жаропонижающее и придерживаю бутылку, давая ей пить.
После она сразу же кладет голову на подушку и засыпает, а меня только сейчас накрывает. Сажусь на пол, облокотившись о кровать и прижав колени к груди. Думаю о том, кто же стоит за Мусой? Он определенно хорошо знает нашу семью и дом. Отгоняю от себя мысли о том, что это самый близкий нам человек. Просто не верю в это.
Я уже потеряла счет времени, когда дверь со скрипом снова открылась и я услышала тяжелые шаги. Медленно поднимаю опухшие от слез глаза и встречаюсь со страшным и надменным взглядом того, по чьей милости мы с дочерью здесь.
— Ты? — хрипло кричу.
Глава 49
— Вставай! — ледяным тоном приказывает Чингиз, направляя на меня пистолет. Смотрю на него и не могу поверить, что этот тихий, неприметный, вечно прилизанный директор из столичного филиала стоит за всем этим. Как? Почему Зачем? Качаю головой, быстро поднимаюсь с пола, сажусь на кровать и закрываю собой дочь. Диля спит, ничего не слышит, а по мне ползет липкий, мерзкий страх, что мы не успеем выбраться.
— Глухая? Я сказал встать!
Мужчина теряет терпение и, схватив меня за предплечье, рывком тянет
— Нет! Нет! Отпусти! — шпилю я, пытаясь вырваться, но он усмехается и держит меня в тисках. Я барахтаюсь, как рыба на суше, тихо плачу, чтобы не напугать ребенка, но от голосов и шороха она просыпается.
— Мама?! — слышу ее голосок и застывая. — Это кто?
— Давай, Зара, скажи кто я? — зловещая ухмылка исказила его лицо. Никогда не видела его таким. Да и видела от силы раза четыре.
— Я не знаю, кто ты и что тебе нужно.
— Мамочка, мама! — испуганная Диля забивается в угол кровати и дрожит от страха. — Мама,иди ко мне, пожалуйста.
Чингиз бросает на нее короткий взгляд, а потом снова глядит на меня.
— Мы с твоей мамой прогуляемся. Да Зара? А ты пока посидишь с Мусой, — от его приторно-сладкого тона скручивает все внутренности. — Только не зли его. А то мало ли что.
Я в ужасе распахиваю глаза, понимая, что он имеет ввиду и ору, срывая голос, когда он ведет меня к двери:
— Нет. Не трогай ее. Оставь меня здесь, я прошу тебя! Она болеет. Диля!
— Мама! Мама! Куда ты?! — плачет дочь, которую я уже не в состоянии защитить.
Но ее плач я теперь слышу лишь издалека, потому что Чингиз ведет меня по коридору к выходу из дома. Я еле волочу ноги, а он еще сильнее сжимает пальцы на моих руках.
— Куда мы идем? — хрипло спрашиваю я
— Тебе понравится, — смеется он и заводит меня в маленький дом в конце огорода, — Заплатишь за своего мужа, раз он не дал мне уехать
Тошнота подступает к горлу, когда я понимаю, что он имеет ввиду. Кричи не кричи — все без толку. Мы на отшибе и нас все равно никто не услышит. Остается только тихо молится, беззвучно шевеля губами.
Он заводит меня в дом в конце огорода и заталкивает в комнату — по всей видимости чью-то спальню.
— Ложись, — толкает в спину и я чуть не падаю на пол. Взгляд цепляется за окно без решетки и я, забыв обо всем, бегу к нему, быстро открываю в надежде выпрыгнуть.
Мужчина бросается за мной и зажимает рот ладонью. Я со всей силы кусаю ее и слышу крик негодяя.
— С***! — от сильного удара по лицу отлетаю в угол. Голова кружится, перед глазами мелькают огни.
Он снова поднимает меня, а затем бросает на матрас.
— Ты всегда была заносчивой стервой!
А дальше происходит то, чего я больше всего боялась. Звенит пряжка ремня и я вижу, как он снимает его и подходит ко мне.
— Нет! Нет! Пожалуйста, не надо! — кричу сквозь слезы, пытаясь слезть с кровати.
Но мужчина сильнее. Он хватает меня за щиколотки и несмотря на то, что я брыкаюсь, нависает надо мной.
— Хотел вколоть тебе тоже, что и ему. Но так даже лучше. Будешь всю жизнь помнить, как все было. И Кариму расскажешь, — скалится он. — Это ему мой прощальный подарок.
— Больной придурок. Тебя найдут и посадят! — ору, надрывая слабые связки. Поворачиваю голову и замечаю пушку на низкой прикроватной тумбе. Дуло направлено прямо в мою сторону.
— Не найдут. Это сегодня он не дал мне улететь. Но к вечеру меня уже не будет в стране, потому что есть другие пути. Я всегда на шаг впереди.