Две жизни пилота Климова

Заклинский Анатолий Владимирович

– Здравия желаю, господа, - говорю я, входя. Хоть общее настроение к этому и не располагает, но с лёгкой улыбкой.

– Здравствуйте, Александр, - говорит ближайший ко мне.

Он невысокого роста, пожалуй, постарше меня, а короткие волосы стоят ёжиком. Он в очках, как и все остальные, но я подозреваю, что это не из-за проблем со зрением, а наоборот - чтобы не слишком портить глаза вечным смотрением в разного рода мониторы.

Второй инженер, пожалуй, самый младший. По крайней мере, лицо у него самое мальчишеское. Не верится, что

он сделал серьёзный вклад в создание настолько сложной боевой машины, но я подозреваю, что впечатление это обманчиво, а он может оказаться юным гением. Ну и третий, самый старший не только по возрасту, но и, похоже, по званию. Мужчина лет тридцати пяти с зачёсанными назад волосами. На нём брюки, водолазка и пиджак в отличие от относительно молодёжных рубашек и джинсов двух молодых коллег.

Я пожимаю руки и усаживаюсь на предложенное мне место.

– У вас, наверное, мало времени, - говорит самый старший, - но мы постараемся надолго вас не занимать.

– Я, признаться не понимаю, что я могу рассказать сверх носителя, на котором записано функционирование всех систем.

– Как он в целом?
– с загоревшимися глазами спрашивает самый молодой, - ну, в целом, ощущения. Лёгкий, тяжёлый или...

– Ну, в этом плане все они лёгкие. Ну а этот, кстати, даже названия не знаю.

– Чеглок, - сказал средний, - ну, это если согласятся.

– Это, кажется, тоже птица есть такая?

– Да. Верно, - говорит молодой, - ну так как вам наш Чеглок?

– После наших стрижей - очень и очень быстрый. Но к этому легко привыкнуть. Потом появляется обратное чувство, что штатный корабль плетётся. Ну а так, и слушается легко, пожалуй, слишком легко. Подозреваю, что для курсантов он не годится.

– Ваша догадка верна, - говорит самый старший, - уже многие эксперты, которым довелось с ним ознакомиться, отмечали сложности пилотирования. Но вам ведь удалось с первого раза.

– Признаюсь, не совсем с первого. Мой друг достал настройки симулятора, и мы разок полетали на имитации. Но в жизни он оказался немного другим. Даже быстрее. Видимо, этот шаблон составляли на глаз, и тот, кто это делал, немного его недооценил.

– Всё равно. Симулятор не показывает полную картину, - запротестовал самый молодой.

– Ну, как пожелаете. По большому счёту, это, кстати, мало что значит, потому что даже если машина сложна в пилотировании, это не делает её плохой. Если в кабине новичок - это да, но если там человек, который умеет обращаться с этой машиной, то она может быть лучше многих.

Как я не хотел и не старался побыстрее от них уйти, наша встреча продлилась почти два часа. Мы часто отходили от темы экспериментального корабля к более общим, но потом возвращались. Среди прочего они извинялись, что меня чуть было не наказали, но справедливо ссылались на то, что от их решений мало что зависело. Это в любом случае неважно. Для меня самым худшим наказанием было бы отстранение от полётов, но до этого, к счастью не дошло.

Когда

я прихожу в блок, у Ленки уже расстёгнуты верхние пуговицы кителя - наверное, стало достоверно известно, что никто из командиров сегодня больше не появится, и пора приступить к скромным поминкам.

Котова молча указывает мне следовать за ней и проводит в общий блок. Там сидят Оля и Виктор вместе с двумя Алексеями, которых я уже сегодня видел. Все мрачные, молчаливые. Один из столиков отодвинут в сторону так, чтобы его не было видно сразу от входа. На нём стоят маленькие стаканчики из нержавейки и небольшая алюминиевая фляжка. Кроме этого - лимонад из автомата, чтобы запить. Вполне приличный набор. Учитывая, что у нас пьянство не одобряется ни в каком виде - такого минимума хватит, чтобы помянуть ребят, не теряя человеческое лицо.

Выпиваем не чокаясь. Мне начинает казаться, что находящаяся рядом Лена сидит ко мне слишком близко, но мне от этого приятно. Наверное, вспоминая о том, скольких мы потеряли за один этот бой, делают меня уязвимым, и я подсознательно хочу, чтобы кто-то меня поддержал. Я даже не считаю это слабостью. Слабость - открыто жалеть себя и требовать, чтобы кто-то другой тоже тебя пожалел.

– Ты уже слышал новости?
– спрашивает Ленка.

– Нет. Какие?

– Там был всего один инопланетянин, - она показывает указательный палец.

– Один?
– мне кажется, мои брови вот-вот достанут до чёлки от удивления.

– Да. Управлял этим кораблём и дронами. Одновременно.

– У них такой интеллект?

Все молча кивают.

– Они очень сильные, - говорит Лёха Одинцов, - говорят, при захвате ему сильно повредили скафандр, и он выжил при нулевом давлении.

– Ого, - я удивляюсь, но с большим положительным оттенком - гада ведь взяли, - наши флотские его захватили на корабле?

– Нет. Он сам атаковал Ориум, чуть не уничтожил весь генералитет.

– Ничего себе.

– А взяла его та девчонка, из-за которой тогда Серёга сокрушался, - сказала Лена.

– С ней был её мужик, - возражает Витя, - это он его гранатами закидал.

– Ничего так пехота работает, - замечаю я, а в голове моей стоит Серёга - живой и здоровый, а не прах в урне, который я завтра увижу на церемонии прощания.

– И всё равно - только один, представляете?
– немного неуверенно спрашивает Ленка, и мне это, наверное, кажется, но она прижимается ко мне.

– Мы на всех найдём управу, - говорю я, строго смотря на неё, - если они не напали толпой, а закрылись железом, у них есть на это причины. Либо их очень мало, либо они разобщены.

– Первый вариант, - говорит Оля, - ну, если верить его показаниям. Он не очень горит желанием сотрудничать, но наши спецы из кого угодно выбьют слова.

– Это хорошо, чем-то. Потому что на этих чёртовых дронов мы точно управу найдём. Штат флотов точно увеличат, новыми кораблями постараются оснастить, новое оружие - и пожалуйста.