Две жизни
Шрифт:
Но вот дверь раскрылась, и на крыльце появилась хозяйка дома. Она низко поклонилась Анастасии и, угодливо улыбаясь, пригласила ее войти:
– Милости прошу, барышня, к нам в гости. Очень, очень вам рада. Я словно чувствовала, что вы приедете, – и горницу в задней избе приготовила, и кровать заправила всем чистым. А сейчас и самовар вскипит. Так что будьте как дома. Аграфена сказала, что у вас с экипажем что – то неладно...
– Я, право, мало в этом разбираюсь, – отмахнулась
– Если бы пустяк! – вступила в разговор появившаяся в дверях Аграфена. – Так нет же, дальше ехать совсем нельзя. Побегу сейчас в село за кузнецом. А там -как знать. Во
всяком случае, сегодня придется переночевать здесь. Лукерья! – окликнула она кухарку.
– заноси вещички в дом и проследи, чтобы все было как надо. Степанидушка, ты уж позаботься о барышне.
– Будь покойна, Агаша, -заверила ее хозяйка. Все будет самым лучшим образом.
– Ну, располагайтесь, – махнула рукой Аграфена. – К вечеру мы с кузнецом будем здесь.
Так получилось, что после полудня Аграфена была уже в кузнице у Святого ключа и, будто не замечая Дмитрия, обратилась к Егору:
– Дядя Егор, выручай. Беда у нас с барышней приключилась. Поехали мы в монастырь на богомолье, а экипаж по дороге того... Сломался, в общем.
– Что же с ним приключилось, с экипажем?
– Будто я знаю! Тут мужицкий глаз нужен. Послал бы ты Митрия со мной. Пусть посмотрит, что и как. Ну и исправит что надо.
– Вот оно что! – хмыкнул в бороду старый кузнец. – Ну что же... Слышишь, Митрий, какое дело? Сходи выручи барышню.
– Прямо сейчас?
– А чего тянуть? Захвати инструмент какой потребуется,
харчишек на день – два...
– Что ты, дядя Егор, каких харчишек?!
– замахала руками Аграфена. – Нешто мы не накормим Митрия? Пошли,
парень.
– тогда с Богом. Только вот что, Митрий. Зайди домой переоденься малость. Как – никак в люди идешь.
«В люди»! Знал бы старый кузнец, что творилось в душе Дмитрия, когда, наскоро переодевшись, он выскочил из хаты и, нагнав Аграфену, зашагал с ней по пыльному тракту, тем более что та успела шепнуть ему:
– Ты того... много – то инструмента не бери. Там и делать почти нечего, с шарабаном – то. Просто барышне, похоже, повидать тебя захотелось.
Барышне захотелось! А ему? Он даже не заметил, как отмахал полтора десятка верст, слушая и не слыша, что без конца говорила ему словоохотливая Аграфена.
Но вот и заветный дом, где, по ее словам, они вынуждены были остановиться из-за поломки экипажа. С бешено колотящимся сердцем переступил Дмитрий порог передней избы, ожидая увидеть свою возлюбленную. Но вместо этого глазам его предстал
– Ну наконец – то! Я уж третий раз самовар разогреваю. Садитесь откушайте, что Бог послал. Шутка ли, столько верст по такой жаре! Барышня и та начала уж беспокоиться. А сейчас, видно, отдохнуть прилегла. Да ты ешь, ешь! – принялась она обхаживать Дмитрия. – Работа, она не волк, в лес не
убежит.
– О работе пока – молчок! – сказала как отрезала Аграфена, уплетая за обе щеки холодец с хреном. – На дворе, гляди, уж почти ночь, да и уморились все за день. Шарабаном с утра займемся. А сейчас подзаправимся малость и на боковую – ноги аж гудят с дороги.
– А барышня наказывала сказать ей, как придете, – возразила Лукерья.
– Вот пусть Дмитрий и скажет. Ему, я вижу, все одно кусок в горло не лезет. А я еще чайку попью. Ступай, Лукерья, проводи его в горницу к барышне, да по пути покажи чуланчик, где хозяева постель ему приготовили.
– А если барышня почивать изволют?
– Нешто! Сама говоришь, она наказывала. Видно, что – то насчет шарабана приказать Митрию хочет, или еще что. Ей виднее. А наше дело холопье.
– Ну если эдак – то, пошли, Митрий, – Лукерья провела Дмитрия через сени и остановилась возле двери в закуток, служащий, должно быть, для хранения конской сбруи или садового инвентаря. – Вот тут и переспишь, там все постлано. А вот здесь, – указала она на дверь в заднюю избу, – барышня устроилась. Только стучи к ней сам. А я пойду.
Мало ли чего...
Дмитрий подождал, пока Лукерья уйдет из сеней, и тихонько стукнул в косяк двери. За ней послышались быстрые легкие шаги.
– Кто там?
Боже, ее голос! Дмитрий почувствовал, что все в нем напряглось, как туго натянутая струна, грудь стеснило, во рту
стало сухо.
– Это я, Настя... – еле вымолвил он, с трудом переводя дыхание.
– Митюшка, ты... Ты один? К – Да, пришел вот…
– заходи, заходи! А ты поел?
– заставили...
– заставили?! Какой ты все-таки смешной, Митюша. Ну, здравствуй, мой хороший! – Она обвила его шею руками, прижалась к груди, ожгла долгим жарким поцелуем.
– как /кс' ты жил все это время? Я, веришь, просто извелась не видя тебя. Ладно хоть Аграфена придумала эту поездку. Проходи, садись вот сюда, на мягкое, ты же устал, наверное.
– Да нет, как можно. Я лучше постою.
– Постой, постой! Может, и руки вытянешь по швам? – рассмеялась Анастасия. – Прошлый раз, в стогу, ты был куда