Две жизни
Шрифт:
– Браво, леди Оберсвоуд! Вы попали не в бровь, а в глаз нашему уч„ному Сандре. Он считает себя первым другом вашего покойного брата и потому, ввиду особой важности вашего приезда, считает неудобным быть просто вес„лым и напускает на вас пыль своей уч„ности.
– Пощадите, лорд Бенедикт, – взмолился расхохотавшийся Сандра. – Неужели вся моя уч„ность – только одна пыль? Бог мой, я готов до конца дней дать обет не хмуриться от радости, только бы не носить никогда мантии или парика книжного червя.
Быстро отдав кое-какие распоряжения, осведомившись, чем будет занят каждый из членов его семьи, отменив кое-что в порядке дня, лорд Бенедикт сказал, что объявляет сво„ право хозяина доказать
Первой комнатой, которую увидела леди Цецилия, был кабинет Флорентийца. Усадив е„ в кресло, хозяин подал ей великолепный портрет пастора, написанный Амедеем и передававший всю новую живую жизнь лорда Уодсворда. Невольный поток сл„з хлынул из глаз его сестры.
– Боже мой, я вс„ хранила в памяти лицо юноши с пламенными глазами. Ни разу я не подумала, что брат мой уже старик, седой, как и я. И ни разу не мелькнула у меня мысль, что немало морщин и седин прибавила ему я.
– Плакать не свойственно вам, леди Оберсвоуд. Ведь вы так полны желанием перевести в дело всю ту энергию любви, которой вы лишили брата при его жизни. Выслушайте меня, но сначала ответьте мне на два вопроса. Во-первых, чувствуете ли вы себя в силах слушать, спокойно обдумывать и ещ„ спокойнее решать? И во-вторых, верите ли вы мне так, чтобы ни в одном мо„м слове не усомниться? Подумайте прежде, чем дать ответ. Это очень важный момент вашей жизни. Он не менее важен и для целого круга людей, часть которых вы знаете, часть не знаете совсем и не помните в данной жизни, но с которыми, тем не менее, вы тесно связаны.
Когда я спрашиваю вас, верите ли вы мне, то это означает не только веру в мою честь и доброжелательство. Но веру и в мои знания не одной данной, но всех жизней человека, всех его кармических связей, всех его возможностей творчества и искупления в данное сейчас. Я вижу, что вы меня не совсем понимаете. Первое, что вам следует узнать, – это вечная жизнь каждого существа, сходящего на землю. Земля – мир форм, где идеи, энергия, мысль, вс„, чем жив„т человек, непременно претворяется в форму. Вс„ неосязаемое, невидимое, вс„ самое высокое, чем жив„т человек на земле, – пока он на ней жив„т, – вс„ непременно и непрестанно претворяется им в форму, если он жив„т полезным членом своего общества. Всякий болтающий попусту, воздвигающий на словах памятники человечеству и не умеющий ни зашить дыру на платье своего друга, ни вылить своей любви в самое простое дело обычного трудового дня, – тот только бесполезный нарост на теле человечества.
Земля – мир действенных форм, мир труда. Здесь каждый человек должен проходить свой урок, не требуя ничего от людей, но неся им свою помощь. Вы были матерью, которая всю жизнь помогала сыну. Вы были слишком снисходительны, не упрекали сына за лень, невнимательность, невыдержанность и эгоизм. Вам казалось, что жизнь сама научит его великому искусству самообладания. В этом вы были неправы. Но это вопрос второстепенный в сравнении со всем тем, что вам надо понять и решить сейчас. Чудес нет. Вс„, что кажется чудом одному,– самое простое знание для другого. Мне, как и многим другим, удалось пройти в знании дальше тех, чьи мысли и сердца не были так пытливы. Из того, что открыто мне, я могу сказать вас сейчас не так уж много. Но и это немногое покажется вам чудом.
Человек жив„т в земной форме не один и не сто раз, а столько, сколько требует его эволюция, его движение к вечному и непрестанному совершенствованию. Этот путь у каждого свой, неповторимый. И тот, кто понял, что нет Бога иного, чем носимый в себе огонь творчества, кто понял, что пока жив„шь на земле, вс„, в ч„м можешь двигаться впер„д,
Не зная никаких мировых философий, вы умели презреть вс„ условное, раскрыть самое драгоценное в себе и действовать. Так или иначе, вы поняли законы жизни. Вы не схоронили свой дар любить и оделяли чистой и верной любовью всех, кто встречался вам на пути. Одного только вы обделили, с одним только строили отношения по условным законам земли, – с вашим братом. Не будем говорить о том, как много страдали вы, как много благодаря этой вашей тактике страдал он, – перейд„м к сути дела. К вопросу: можно ли отдать человеку свой долг любви и заботы, если он разлучен с тобой смертью? Я уже говорил вам, что человек жив„т не один только раз. Есть такие особо возвышенные души, которые осеняет любовь и деятельные заботы невидимых людям земли помощников, они заранее готовят для них место следующего воплощения, учитывая наилучшие возможности для их развития. Если дух человека чист, велик и самоотвержен, нужен земле, как помощь и мудрость, то те его друзья, каких религия зов„т святыми и ангелами, а мы – владыками карм и невидимыми помощниками, подбирают ему семью, в которой он воплотится.
Для вашего брата такая будущая семья определена. Эти друзья его и привели вас ко мне, так как семья будет создаваться для него в мо„м доме, с моею помощью. Будущие родители вашего брата – это Алиса и лорд Амедей. Их первенец будет не кто иной, как ваш брат. Вам предоставляется возможность отдать остаток сил и жизни не только первому реб„нку Алисы и Мильдрея, но и всем их детям. Хотите ли вы этого, леди Цецилия? Если вы этого хотите, вы должны духовно собраться, должны, в полном самообладании, дать два обета: обет полного и беспрекословного повиновения мне, так как только им одним вы можете выразить свою неколебимую верность взятой на себя задаче. И потом вы должны дать обет целомудрия и безбрачия.
Вы рассмеялись, так невероятно показалось вам предположение, что вы выйдете замуж сейчас, после чистой и долгой жизни в одиночестве. И тем не менее обет должен быть вами произнес„н, ибо за каждым поворотом жизненного пути человека ждут испытания. Я писал вам, что у вас есть ещ„ племянница, старшая дочь пастора, Дженни. Дженни и е„ мать всю жизнь терзали пастора своею склонностью ко злу. Пока он был жив, он защищал их своей чистотой. Теперь, увы, они широко раскрыли свои сердца и мысли злу и спасти их уже никто не может.
В их головах зреют замыслы отнять ваши с Алисой капитал и дом. Начнут они с суда и официальных каверз, а кончат тем, что будут соблазнять вас обеих блестяще – по их мнению – выйти замуж. Я вполне уверен в вас. Но не от меня зависит, какие обеты вы дадите Вечности. Их выбрали те, кто выше меня, но выбор ваш совершенно свободен. Никто, ничем, никак вас стеснить не может. Не спешите с ответом. Если он будет отрицательным, на вашем внешнем благополучии это никак не скажется.
Леди Цецилия встала, подошла к креслу Флорентийца и опустилась на колени:
– Мне незачем выбирать. Великий друг Флорентиец. Я ничего не знала и не знаю. Но из того, что вы мне сказали, принимаю вс„ до конца. Я не знаю, кто вы, но сердце мо„ назвало вас Великой Рукой. Таков вы для меня в эту минуту, таковым останетесь и впредь. Перед алтар„м Бога живого я произнесла один только обет верности – верности мужу. Я его сдержала легко и просто. Перед лицом того же Бога, которому служу, как умею, я даю вам те два обета, о которых вы говорили. Я буду повиноваться радостно всему, что будет вам угодно мне приказать. Я не вступлю в новый брак ни с кем, хотя бы кто-то говорил мне, что я этим спасу его жизнь.