Двенадцать человек - не дюжина
Шрифт:
Но даже если бы он это слышал, для него всё равно бы осталось загадкой, почему Марианне снятся чайные ложки.
Только Нелли Зомер, Марианна да мы могли бы открыть ему эту тайну.
А теперь давайте расстанемся с часом привидений без привидений и переведём стрелку на восемь часов вперёд. Так мы приблизимся к…
…тринадцатой главе, которая покажет нам всё в утреннем свете воскресного дня и закончится весьма неожиданно
Тётя Фелицита боролась
— Завтракать! — крикнула Нелли со двора. — Ты скоро сойдёшь вниз, тётя Фелицита?
Тётя Фелицита высунулась из окна.
— Ух, проклятые бигуди!.. — крикнула она в ответ. — Просто не знаю, что делать!
— Ты идёшь?
— Не могу же я предстать перед вами в виде огородного пугала! — опять крикнула тётя Фелицита и снова бросилась к зеркалу.
Нелли, бегая по двору, кричала во все окна:
— Завтракать! Завтракать! Завтракать!
Потом она исчезла в дверях кухни.
Большой стол был празднично накрыт. Фрау Зомер достала сегодня самые нарядные чашки, а посреди стола были выставлены подарки дедушке Зомеру: банка компота из крыжовника, набор разноцветной шерстяной штопки, ярко-красная шариковая ручка, стопочка билетиков на трамвай, галстук в горошек, лупа, одёжная щётка с белоснежной щетиной, сборник баллад, папка для газет и три японские почтовые марки. Но почтовые марки были почти не видны, зато на самом видном месте красовался кусок картона с наклеенной цифрой «70», вырезанной из золотой бумаги.
Дедушка Зомер стоял у дверей и обнимал всех входивших в кухню. Он радостно говорил каждому:
— Большое спасибо за пожелание счастья!
Иногда он говорил это даже раньше, чем поздравляющий успевал раскрыть рот.
В кухне уже присутствовали: Карл Зомер с супругой, тётя Грета, надевшая сегодня вместо заляпанного зелёной краской комбинезона бледно-жёлтое летнее платье, Фриц, Нелли и Эрих. В эту минуту в кухню как раз входил дядя Михаил. Он был гладко выбрит и благоухал, словно букет роз. И он так сердечно пожал руку дедушке Зомеру, что тот даже согнул коленки и, воскликнув: «Ой, ой-ой!», стал дуть себе на пальцы.
Затем дедушка Зомер, сияя от счастья, спросил:
— А где же Рези и Бруно?
Но в это мгновение в дверях появился дедушка Херинг и бросился в объятия дедушки Зомера, а потому дядя Михаил так и не успел ответить на заданный вопрос.
Вслед за дедушкой Херингом в кухню вошла тётя Фелицита. Она выглядела прелестно: кудрявая, с бусами из голубых стеклянных шариков, обмотанными в четыре ряда вокруг шеи. Только на ноги её лучше было не смотреть, потому что на одной ноге у неё был светлый капроновый чулок, а на другой — тёмный. Но когда фрау Зомер робко обратила на это
— Один — светлый, другой — тёмный? Забавно, правда?
— Так ты, значит, и сама это знаешь? — спросила фрау Зомер.
— Ну конечно, — ответила тётя Фелицита. — А что же мне было делать? Все остальные чулки или с дырками, или со спущенными петлями… Это был ещё лучший вариант!
— Если хочешь, я дам тебе пару чулок, — предложила фрау Зомер. Она поставила на стол блюдо с вишнёвым пирогом и, оглядев всех присутствующих, сказала:
— Двоих не хватает!
Дядя Михаил, засунув палец за крахмальный воротничок, подёргал его, словно хотел растянуть, — Рези сейчас спустится, — сказал он. — Она ищет для Бруно чистую ночную рубашку. Но я могу подняться к ней и сказать, что вы все её ждёте.
— Чистую ночную рубашку?.. — переспросил Эрих.
Дядя Михаил уже бежал через двор, петляя между развешанным для просушки бельём. Аромат роз всё ещё стоял в кухне.
— Как так… чистую ночную рубашку? — спросила Нелли. А тётя Фелицита, удивлённо покачав кудрявой головой, сделала смелое предположение:
— Дядя Михаил нас разыгрывает! Утром говорит о чистых ночных рубашках!
— Ах ты Господи! Да что же там случилось? — воскликнула фрау Зомер и бросилась догонять дядю Михаила.
Дедушка Зомер, хлопнув дедушку Херинга по плечу, предложил:
— Может, мы, старики, пока сядем за стол?
Нелли, Фриц, Эрих и их отец, стоя в дверях кухни, озабоченно глядели через двор в окно второго этажа — в комнату тёти Рези, дяди Михаила и Бруно.
Дверь, которая вела к ним на лестницу, была не видна из-за развешанного белья, но и за окном ничего особенного не происходило. И Карл Зомер вместе со своими детьми вскоре вернулся на кухню.
— А кофе сегодня особенно вкусно пахнет, — сказал он. Во дворе послышались голоса, и в кухню тут же вошли дядя Михаил, тётя Рези и фрау Зомер. Тётя Рези поцеловала дедушку Зомера в лоб и пробормотала поздравление, а дедушка Зомер, поцеловав её в щёку, сказал:
— А наша Рези-то! Ещё в халате! И такая бледная… У тебя что-нибудь случилось?
— Да нет, — ответила тётя Рези. — Ничего не случилось…
— Она отвернулась и, глотая слёзы, шмыгнула носом. — Просто неважно спала…
— Эх вы, молодёжь… — сказал дедушка Зомер. — А я вот всегда хорошо сплю. А ты, дедушка Херинг?
— Не могу пожаловаться, — отвечал дедушка Херинг. Тётя Рези взяла из рук фрау Зомер поднос с куском пирога и чашкой кофе и молча вынесла его из кухни.
— Рези отнесёт Бруно завтрак, — объяснил дядя Михаил и поглядел на свою сестру Иоганну Зомер, умоляя о помощи.
И фрау Зомер провозгласила как-то уж чересчур громко и весело:
— Ну, дети, скорее к столу! А то кофе остынет!