Двенадцать детей Парижа
Шрифт:
Он опасался пораниться – стальное острие наконечника показалось между его ладоней.
– Еще, – сказал рыцарь.
Наконечник стрелы вышел наружу на три дюйма, и госпитальер немного расслабился:
– Достаточно. Дай мне кинжал. Мой Инфант, прекращай мочиться.
– Я что, собака? – огрызнулся великан.
– Разве королю Кокейна это не под силу? Попытайся.
Гриманд, до сих пор ни звуком не давший понять, что ему больно, застонал от усилия.
Струя прервалась.
– Напряги живот и держись
– Что теперь? Хочешь, чтобы я обделался?
– Только по необходимости. Кстати, лучник, который выпустил эту стрелу, остался без лица.
Стрела, торчащая из тела гиганта, была зажата, словно в тисках. Тангейзер ухватил наконечник большим и указательным пальцем, сделал надрезы на его креплении, вверху и внизу, а затем снял наконечник.
– Заканчивай свое дело, – сказал он и обошел Гриманда со спины.
– С удовольствием, – обрадовался тот. – Все, что ли?
Рыцарь вытер руки о его спину, уперся ладонью ему в ребра, а второй рукой ухватил древко перед оперением. Дождавшись возобновившегося журчания, он дернул стрелу. Древко вышло на добрых восемь дюймов, прежде чем мышцы раненого сократились. После этого стрела выскользнула из руки Матиаса, и оперение обожгло ему пальцы.
– А вот это быстро остановило мою струю, – усмехнулся Гриманд.
– Еще раз, – Тангейзер отступил на шаг, уперся ногой и ухватил древко обеими руками. Мышцы гиганта уже не расслаблялись, но рыцарю все же удалось выдернуть стрелу. Он бросил ее на землю. Гриманд вздохнул и подтянул штаны. Иоаннит зачерпнул немного колесной мази из ведерка, висевшего под скамьей, и смазал его раны спереди и сзади, а потом снова вытер руки рубахой великана.
– Это были песня и танец человека, нагруженного тремя камнями бессмертия, – усмехнулся он.
– Двумя и какой-то крохой, у которой такой вкус, будто ты выковырял ее из носа, – отозвался раненый.
– У тебя в кишках полдюжины дыр. Так что скажи мне честно… – начал госпитальер.
– Да я смогу дойти до твоего адского корабля даже на руках, черт возьми! – перебил вор.
– А Карлу нести сможешь?
Тангейзер внезапно почувствовал ладонь жены на своем плече, но не обернулся.
– Я отнесу ее к вратам рая, если она захочет, – заверил его Инфант.
– Пока хватит и адского корабля.
– Но мне нужны мои глаза. Мои крылья. Ля Росса.
Матиас посмотрел на Эстель. Девочка подняла руки, и он взял ее за талию и посадил на плечи Гриманда. Его улыбка была ужасна.
– А можно Ампаро полетает со мной? – наклонилась вниз Ля Росса.
– Не в этот раз, – покачал головой иоаннит.
Затем он повернулся и протянул руки Карле. Она колебалась.
– Если ты упадешь, любимая, упадем мы все, – предупредил ее рыцарь.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Карла кивнула. Тангейзер подхватил ее на руки.
– Мой Инфант! –
Гриманд протянул Матиасу свои громадные ладони.
Тот передал ему ослабевшую женщину с новорожденной девочкой на руках и усмехнулся:
– Похоже, у него тебе, дорогая, будет удобнее, чем у меня.
Карла покачала головой и улыбнулась:
– Похоже.
– Паскаль, – теперь госпитальер посмотрел на свою ученицу, – отведи их к причалу. И на борт баржи.
– А почему вы не идете с нами? – спросила Эстель.
– За нами будет погоня – их слишком много, и они слишком близко, – объяснил рыцарь.
Он отвернулся, чтобы не задерживать спутников, и окинул взглядом вещи, оставшиеся в повозке. Лук и колчан Алтана. Заряженный арбалет. Доспехи. Бурдюк с вином. Три алебарды. Матиас взял две алебарды и вино и снова оглянулся на уходящего прочь Гриманда.
Король воров шагал во тьму вместе с детьми и женщиной, которую любил.
Тангейзер понимал, что он чувствует. Карла смотрела на него из-за плеча гиганта. Она знала, что ему это нужно. Потом итальянка отвернулась, и ее муж поискал взглядом Грегуара.
Мальчик выдернул копье из бока лошади, обрезал постромки и смазал рану колесной мазью. Теперь он пытался снять хомут с шеи Клементины. Иоаннит подошел, положил на землю оружие и помог слуге. Кобыла со вздохом опустила голову. Мышцы сокращались под ее шкурой, а из живота текла кровь. Грегуар начал всхлипывать, и Тангейзер отстранил его:
– Иди с остальными. Возьми эти алебарды. Они нам еще понадобятся. Но больше всего мне нужен ты.
– Она будет мучиться? – спросил мальчик, глядя на лошадь.
– Нет. Иди.
Тангейзер повернулся и увидел, что к нему бежит Юсти. Его преследовал «пилигрим» с копьем. Рыцарь метнулся к повозке и схватил заряженный арбалет. Когда «пилигрим» поднял руку с копьем для броска, стрела пронзила его подмышку. Копье покачнулось, но все равно полетело вперед.
«Пилигрим» и мальчик упали одновременно. Матиас бросил арбалет и побежал за повозку. Из боковой улицы выскочили еще несколько человек и замахали руками тем, кто ждал на перекрестке за церковью.
Юсти, которому копье попало в спину, пытался встать на колени. Тяжелое древко заставляло копье раскачиваться, и боль снова уложила мальчика на землю.
Госпитальер вытащил меч, положил его на повозку и взял спонтон.
Грохнул мушкетный выстрел. Ни вспышки, ни дыма – слишком далеко. Послышались крики.
Это кричал Грегуар.
Тангейзер увидел, как мальчик корчится в луже крови, своей и Клементины.
Из одной штанины его новых красных штанов торчали обломки кости.
Копье, пронзившее Юсти, имело длинный и тонкий наконечник. Он вошел над левой лопаткой и вышел в верхней части груди, возможно задев легкое. Это выяснится потом.