Двенадцать детей Парижа
Шрифт:
Юсти умолк и тяжело вздохнул.
– Можно мне воды? – попросил он.
Тангейзер затянул пряжку на упряжи и зачерпнул ковшом воду из бочки. Юноша стал пить.
– Что было дальше? – поторопил его рыцарь.
– Мы сделали большой круг, потому что хотели вернуться к Клементине, но когда проходили мимо повешенного, возле моста, Грегуар увидел Малыша Кристьена, и мы решили понаблюдать за ним. По правде говоря, мы остановились посмотреть на красивую гнедую лошадь, а Кристьен вышел из коллежа вместе со служителем, и важный
– Зачем?
– Грегуар сказал, что вы бы так поступили. Ну, то есть если бы не убили их. Вы же сами сказали нам собирать сведения.
– Они не заметили, что вы за ними следите?
Юсти покачал головой:
– На острове еще не успокоилось. Там везде мальчишки, им нравится суматоха, – сказал он и с осуждением прибавил: – Но у всех у них был нож или по крайней мере палка.
– Вы прекрасно обошлись без того и другого. Продолжай.
– Кажется, Грегуар называл фамилию Ле Телье.
– Капитан шотландской гвардии? Это Доминик – ты его должен помнить.
– Конечно, помню. Но его там не было. Я уверен.
– Доминик заодно с Малышом Кристьеном, – сказал Тангейзер.
– Думаю, именно это Грегуар и пытался мне объяснить. – Поляк пожал плечами. – Мы шли за ними до собора, где они повернули к мосту, который мы проходили сегодня утром, в Вилль. Там мы решили, что я пойду искать вас, чтобы вы не волновались, и Грегуар рассказал мне дорогу сюда. От собора прямо на холм, и…
– Что Грегуар собирался делать, когда закончит следить за ними?
– Он сказал, что вы вернетесь в церковь Сен-Сесиль и поэтому он будет ждать вас в особняке д’Обре.
– Не самое веселое место. Почему?
– Там больше некого убивать и нечего взять, так что никто туда не сунется.
– Вы, парни, скоро станете хитрее своего хозяина.
Матиас пристегнул последние постромки к ваге и отошел. Он оставил на Клементине седло, поскольку собирался пожертвовать повозку и упряжь аббатству. А если добавить несколько золотых монет, бенедектинцы будут каждую неделю молиться за его душу.
– Надеюсь, вы не думаете, что мы поедем в этой телеге для навоза? – сказала Паскаль.
Стоящие рядом с ней умытые Мышки выглядели еще моложе, а шрамы в их душах стали еще виднее. Они по-прежнему держались за руки и не поднимали глаз. Иоаннит сдержанно улыбнулся младшей Малан:
– Повозку использовали для фуража, и она чище, чем большинство тюфяков в этом городе. Все поедут внутри. Если ты такая брезгливая, возьми в кладовке одеяла и постели на пол, только быстро. И найди какие-нибудь перчатки, чтобы спрятать чернильные пятна. Флер, ты не наполнишь мех водой? Юсти, посмотри, что еще нам может пригодиться.
– Можно я тоже возьму нож? – спросил гугенот, с завистью разглядывая кинжал Паскаль.
– В аббатстве нож тебе не понадобится. И тебе
– Вы хотите оставить меня с этими девочками? – Юсти не знал, радоваться ему или огорчаться. Он украдкой взглянул на Флер.
– Им нужен отважный мужчина, который мог бы их защитить.
Смех Паскаль нельзя было назвать добрым.
– Вы нашли свою жену? – спросила вдруг старшая Малан.
Тангейзер растерялся.
– Карлу? – переспросил он.
– Вы говорили, что проделали весь этот путь, чтобы найти ее, а мы даже не спросили. Наверное, вы считаете нас бессердечными и невнимательными, – Флер опустила голову.
– Глупости, – отрезал госпитальер. – Мы все были слишком заняты.
– Так вы нашли ее? – повторила девушка.
Тангейзер не был готов к проявлению сочувствия. Да и хватит с девочек печальных известий. Он посмотрел на молчащего Юсти.
– Да, – ответил он. – Карла на другом берегу реки. В Вилле.
После этого он принялся складывать свое оружие в повозку. Дети смотрели на него, но не трогались с места – это было похоже на молчаливый мятеж.
– Делайте, что вам говорят, – велел Матиас. – Пора ехать.
Глава 16
Бернар Гарнье
План Тангейзера прожил только до ворот Сен-Жак, где около караульного помещения собралась толпа беженцев, человек около тридцати. Позади решетки слонялись солдаты, почти неразличимые в полумраке, и стена тьмы за ними означала, что створки гигантских ворот закрыты. Беженцы переговаривались приглушенным шепотом, а их дети плакали, страдая от полуденной жары. Матиасу они напоминали слепых муравьев, спасающихся из разрушенного сапогом муравейника. По спине у него побежали мурашки: от осознания, что он сам – один из таких муравьев.
Госпитальер стоял у переднего края повозки, держа в руках вожжи. Сверху он накинул парусину, которая скрыла детей, хотя с близкого расстояния их выдавало покачивание голов.
Боковая дверь караульного помещения открылась, и на пороге показался командир стражников. Такого мундира рыцарь еще не видел – за охрану городских стен отвечали подразделения, подчинявшиеся губернатору Монморанси. Голоса стихли. Тон офицера явно свидетельствовал, что подобное объявление ему приходилось делать уже не в первый раз.
– В преддверии неминуемого наступления армии или нескольких армий гугенотов ворота Сен-Жак были закрыты и заперты, – произнес он монотонным голосом. – Все ворота Парижа, северные и южные, закрыты и заперты. Ключи от всех городских ворот находятся в Отель-де-Виль. Другими словами, ворота заперты, и никто здесь не может их открыть. Я сам не могу покинуть город. Мои люди не могут покинуть город. Вы не можете покинуть город – и все остальные тоже, независимо от должности или знатности. Город закрыт.