Двенадцатый Ковчег
Шрифт:
Она вдруг начала говорить, будто открывала какую-то дверь, запечатанную давным-давно:
– Знаешь, у меня было очень счастливое детство. Папу звали Стивен, Стив. А маму – Генриеттой. Папа звал её Гани. Он был рыжеволосый, большой, или мне, маленькой, так казалось.
Они очень любили меня. Я чувствовала это, как защитный кокон от всего мира. Я была живой, но послушной. Любимые всегда послушны. Жили мы в городке Разведакадемии, они были разведчиками. Уезжали надолго зимой. Или это сейчас кажется – долгая зима ожидания
Возвращаемся как-то из похода, поздно, уже стемнело. Я у него на плечах, обнимаю за шею, то и дело выпрямляюсь и смотрю в небо. А он для страховки держит меня за ноги.
– Что ты видишь, Илли?
– Звёзды, мне так нравится смотреть на них!
– Звёзды – это прекрасно. Но посмотри вон туда, прямо. Видишь огонёк? Это наше окошко светится, чтобы мы от звёзд всегда возвращались домой.
Бен слушал, как заворожённый.
– В семь лет меня отвезли в пансион. Папа сказал, тебе там будет интересно, узнаешь много нового, у тебя будут подружки. Школьные друзья – это на всю жизнь.
Я привыкла к пансиону. Училась хорошо. Родители рано научили меня читать и писать, но главное, папа часто разговаривал со мной, когда мы были вместе. Отвечал на любые мои вопросы и задавал свои. Например, как ты думаешь, почему…
И я начинала думать – а правда, почему? И он объяснял! Он учил меня думать, анализировать, понимаешь? Как бы мне было интересно с ним, сейчас, когда я выросла!
– Почему было бы?
– Потому что в десять лет я осталась одна на свете. Я не сразу узнала об этом. И не верила долго.
Меня начали жалеть – и воспитательница, и учителя, и даже директриса. Мне стало очень страшно! Может, у меня какая-то болезнь и я могу умереть? Мне очень не нравилась эта жалость! Я потом всю жизнь старалась держаться, чтобы никому не хотелось жалеть меня! То кто-то из взрослых посмотрит со слезами на глазах, то Рози, моя лучшая подружка, обнимет ни с того ни с сего. Было какое-то острое предчувствие беды…
А перед каникулами меня вызвали в гостевую. Я обрадовалась, думала, родители! Но оказалось – отец Рози, я его видела и раньше.
Он встал мне навстречу и тоже обнял со слезами на глазах:
– Детка, мне разрешили, наконец, удочерить тебя.
– Зачем? У меня же есть родители!
– Неужели ни у кого не хватило мужества сказать тебе, что их больше нет? Они не вернулись из экспедиции.
– Не может быть, это ошибка, они вернутся!
– Прошло много времени. Долго не сообщали, надеялись. Но это правда. Не плачь, тебе у нас будет хорошо, мы все будем тебя любить. Да мы уже любим!
– Даже если бы я поверила… Я бы осталась дочерью своих родителей. Я в любом случае буду носить фамилию отца, и никакую другую.
– Хорошо, пусть будет так. Но в гости, на каникулы…
– На каникулы я согласна.
И у меня появился дом, где меня всегда ждали. Любили, я это чувствую
– Он жив?
– Конечно, они ведь первородцы. А в последние каникулы брат Рози сказал, что нас хотят поженить.
– Я не собираюсь замуж. Буду поступать в Разведакадемию.
– Ты, в Разведакадемию? Да кому ты там нужна!
– Это мы ещё посмотрим. Но тебе пусть ищут другую невесту. А с дядей Мики я поговорю.
Дядя Мика воспринял это серьёзно:
– У тебя на подготовку много времени, ты справишься, я не сомневаюсь, но без репетитора не обойтись. Я займусь этим, детка. Полетел в Разведакадемию сам. И вернулся с репетитором.
– Привёз его к себе домой?!
– Нет, конечно. Уроки шли по видео до самых экзаменов. Уже на занятиях я как-то нагнала его в коридоре и поблагодарила. А он сказал, что это целиком личная моя заслуга. И только на выпускном подошёл, прикоснулся к моей руке:
– Илона, Стивен мог бы гордиться вами. И ваш избранник будет счастливым человеком.
Знал бы он, что у моего избранника свадьба через неделю!
– Как ты вынесла всё это! Почему тогда мне не рассказывала?
– Ты же твердил всё время – я обручён, я обручён!
– Но сейчас я вообще женат…
– Не вообще, совершенно конкретно. От «вообще» не рождаются каждый год сыновья.
– Что же изменилось?
– Всё. Мы стали взрослыми. Для меня сейчас твоя семья – словно в другом измерении.
– И для меня – в другом. А ведь я их так люблю! За день не вспоминаю ни разу. И на работе – смотрю и смотрю на часы на важном совещании. Что люди думают? Илона, Илона, что ты делаешь со мной!
– Вот и поговорили…
Глава 2
Утром позвонил Томас, глава Института робототехники:
– Бен, что ты там застрял?! Возвращайся срочно, не пожалеешь.
И он вернулся в Город. Сначала, как обычно, хотел заехать домой, но остановился. Представил, как обнимет Мэлори, он выйдет встречать его, как только услышит звук машины! Как посмотрит ей в глаза…
Он же напрочь забыл о её существовании. Все годы она была рядом, рожала ему сыновей, зная, на что он согласился там, в комнате, когда стрелки часов сошлись на двенадцати.
У него выступил пот на лбу. Нет, надо переключиться, подумать о чём-то другом. Вечером, домой я приду вечером.
Каким вечером? Я же вернусь в обсерваторию. Как это, быть в Городе и не заехать домой! Навигатор ждал, когда он выговорит, наконец, куда ему выстраивать маршрут.
– Институт робототехники, – произнёс он, и машина тронулась.