Дверь с той стороны
Шрифт:
Люди стояли молча, потому что слова не были нужны, а земля их лежала внизу, созданная ими, как будто они были богами.
Истомин умолк. Все хранили безмолвие, и кофе стыл в чашках.
– Да, – сказал потом физик. – Значит, так оно будет.
– Стоит! – крикнул капитан Устюг. – А? Стоит!
– И ведь, наверное, на самом деле будет еще лучше! – сказал администратор.
Писатель не обиделся.
– Да, – согласился он. – Будет куда лучше.
Инна отняла от глаз платок.
– Династия штурманов – это будут наши, –
Инженер Рудик вздохнул.
– Да, – сказал он. – Только вот как вывести все это за борт? Выйти-то мы не можем!
Все почувствовали, как потолок снизился и навалился на них; стало трудно дышать. Истомин сказал?
– Не знаю, как. Но выйти надо.
– Все, как в доброй старой истории, – проговорил Нарев, собрав остатки сарказма. – Было нашествие, почти была битва, мы победоносно выиграли войну. Можно начать движение к счастью. И мы не знаем, с какой ноги сделать первый шаг!
– Детали, детали, – сердито сказал физик. – Насколько же все-таки теория симпатичнее! Капитан, инженер! Неужели же невозможно ничего придумать?
Капитан пожал плечами.
– Выводить вещество – это еще туда-сюда. А вот как вы сможете выкинуть за борт гравиген, да еще отбуксировать его в нужное место – этого я, откровенно говоря, не представляю. Элементарная ситуация, но это-то и плохо – из сложных положений всегда легче найти выход.
Физик засвистел песенку. Потом встал инспектор Петров. Он оглядел пригорюнившихся людей.
– Инспектор, – сказал Нарев. – Давайте, обвиним этих двоих в распространении беспочвенного оптимизма.
– Хорошо, – сказал инспектор. – Если все дело в этом гравигене, то я отвезу его, куда нужно.
Инженер Рудик покосился на него.
– Вы, верно, не поняли, – сказал он. – Выйти-то может любой. Но он не сможет вернуться назад: вход будет заблокирован наглухо – и навсегда.
– А я не говорил о возвращении, – сказал инспектор.
– Послушайте… – медленно начал администратор.
– Я знаю, что говорю, – прервал его Петров. – Мне немало лет, и моих потомков не будет на финише этого полета – потому что единственная, кто могла бы подарить их мне, осталась далеко. Я проживу и умру без пользы, а это меня не устраивает. Я знаю, что выйти надо, и выйду. Только получше разъясните мне, что нужно там сделать, чтобы все не оказалось зря: если я правильно понял, после меня не сможет выйти уже больше никто.
Люди молчали.
– Будут дети, – сказал инспектор. – Еще недавно мы были готовы умереть сами; неужели забота о жизни одного старика заставит вас закрыть путь перед близящимся поколением?
– Я люблю вас, инспектор, – сказала Зоя. – Вы человек.
– Я рад, – сказал Петров, – что вы это понимаете.
– Спокойно, милая, спокойно… – приговаривала Зоя. Вера лежала, закусив губу, в глазах ее был страх. Это всегда страшно. – Кричи,
Вера кричала. Крик доносился до салона. Там собрались все и молчали, вслушиваясь. Администратор ходил из угла в угол и кусал пальцы, чтобы ощутить боль. Ему казалось, что так будет честнее.
Инспектор Петров поднялся, украдкой кивнул инженеру и вышел. Никто не заметил этого. Через пять минут встал и инженер. И на него никто не обратил внимания.
Они встретились возле тамбура. Инженер помог инспектору надеть скафандр. Небольшой собранный в капсуле выход гравигена – ядро будущей планеты – уже стоял в тамбуре. Туда же инженер заблаговременно провел кабель для плазменного резака, которым инспектор должен был вырезать замок внешней пластины, заблокированной испорченным автоматом.
– Вы только вовремя скомандуйте, – сказал Петров. – Чтобы я знал, когда остановиться.
– Само собой, – сказал инженер.
– Так что вы запишите где-нибудь для потомства, – сказал инспектор, – что в центре этой планеты похоронен я. Инспектор Петров.
– Это справедливо, – согласился инженер.
Петров вынул сигарету. В пачке оставалось еще несколько. Он отдал ее инженеру.
– Эту я выкурю, – сказал он. – А остальные – может, кому захочется. Только расходуйте осторожно. Больше нету.
Он курил медленно, словно оттягивая момент. Послышались шаги. Подошел капитан.
– Решили сейчас? – спросил он деловито, словно речь шла о самом простом деле. Да, по сути дела, для него так оно и было: он снова работал в экспедиции, с сильными людьми, перед которыми была поставлена цель – построить планету. Одному из них приходилось пожертвовать жизнью. Это бывало и раньше, и капитан снова чувствовал себя молодым.
– Да, – сказал инспектор. – Вот хочу только дождаться. Узнать, все ли окончится благополучно.
Движением головы он указал наверх.
Новый крик донесся оттуда. Теперь Вера кричала не переставая.
И вдруг послышался другой голос – слабый и оглушительный.
– Ну все, – сказал инспектор. – Удачи вам. Мне-то досталось самое простое.
Он поискал глазами пепельницу; ее здесь не оказалось, и он бросил окурок на пол. Капитан сделал вид, что не заметил этого. Он и инженер вышли из тамбура и остановились в коридоре.
– Не забудьте – резак сразу на полную мощность, – напомнил инженер, хотя инспектор уже не раз тренировался.
Петров кивнул и закрыл шлем. Он включил резак и направил язык плазмы, на замок. Вскоре послышался свист: воздух стал уходить наружу.
В тот же миг внутренняя пластина сдвинулась с места.
– Быстрее! – крикнул Рудик.
Пластина все больше закрывала отверстие выхода, и люди отходили в сторону, чтобы не терять инспектора из виду. Потом пластина щелкнула, перерубая кабель. Но за мгновение до этого, как успел заметить капитан, крышка внешнего люка дрогнула.