Дверь в никуда

Журавлев Владимир А.

На высоте около двух человеческих ростов вдоль обеих стен тянулись балкончики со сплошным парапетом. Смысл балкончика стал ясен Никите у перекрестка, где балкончик заканчивался лестницей.

– Прокатимся?
– спросила Аня, направляясь к лестнице на другой стороне перекрестка улиц - коридоров, - крепче держись за перила.

Когда она подошла к лестнице, ступени и перила побежали вверх: лестница оказалась обычным эскалатором. Никита ступил на эскалатор следом. Наверху ступеньки превратились в плоскую дорожку и стали ускоряться, так что не ожидавший этого Никита едва сумел удержаться на

ногах. Движущаяся дорожка понеслась с приличной скоростью и затормозила у следующего перекрестка. Никита так и не понял, как была устроена эта дорожка: она казалась сплошной, но разные ее участки двигались с разной скоростью.

Проехав еще два квартала, последний прошли пешком. Здесь было более людно:

Никиту с Аней обогнали две девушки на роликовых коньках, навстречу прошло несколько пешеходов.

– А на велосипедах здесь не катаются?
– спросил Никита.

– Нет, - ответила Аня, - велосипед слишком большой, с ним в лифтах неудобно. Ролики лучше.

– А на скейтах?

– Никита, скейт - это спортивный снаряд, а ролики - обычный внутренний транспорт.

Улица-коридор окончилась на пересечении с очередным широким коридором. Аня свернула направо.

– Мы вышли в жилую зону. Сейчас мы поднимемся на мой этаж. Придется делать пересадки: лифты, идущие по всей высоте, останавливаются только на каждом двадцатом этаже. А лифты, останавливающиеся на каждом этаже, ходят только в пределах своей двадцатки.

– Лифты есть только в жилой зоне?

– Просто это мой привычный маршрут. А лифты есть везде. Вот в подвал лифты идут только из промышленной зоны.

Лифты мало отличались, по крайней мере внешне, от тех, что Никита помнил по своему веку: кабина побольше, освещение поярче, отделка красивее, а панель с кнопками та же. Правда Аня не нажимала кнопки, а просто называла номер этажа.

– Лифт - не очень удобный транспорт. В часы пик бывает много народа, порой приходится ждать. Но пока никто ничего лучшего не предложил, заметила Аня.

Когда они вышли, Аня сказала:

– Нам еще нужно подняться на 6 этажей. Мы можем проехать на лифте, или подняться по вертикальному парку. Я часто так делаю. Ты способен подняться по скале?

– Вообще-то я никогда не занимался альпинизмом. Со скалолазанием у меня плохо.

– Это не скалолазание, здесь нужно только не бояться высоты.

Аня повела Никиту не к местному лифту, а дальше по коридору. Через пару сотен метров они пришли к широкому проему в стене. За проемом был парк: под голубым небом в ярком свете солнца тропические растения были темно зелеными.

Теплый, влажный, ароматный воздух парка резко отличался от прохладного и сухого воздуха коридора. В ветвях над головой верещали какие-то птицы, весьма экзотические, судя по громким, противным голосам. Настоящие джунгли. От входа разбегались дорожки, по одной из которых Аня повела Никиту.

– Мы вышли из дома?

– Нет, это внутренний парк. Солнце и небо - имитация. Все дома имеют внутренние парки, и все парки тропические или субтропические.

– Почему? Я понимаю, если на севере. А где-нибудь в тропиках интереснее было бы иметь северный лес.

– Так парки должны быть вечнозеленые. Не имеет смысла держать внутренний

парк под снегом пол-года.

Сбоку от дорожки Никита увидел полянку, на которой резвились несколько малышей. Их мамы оживленно беседовали, сидя тут же на траве. Дорожка привела к скале, которая стала видна из-за завесы листьев только за несколько шагов. Скала была не отвесной, с крупными выступами - почти ступеньками, поросшая кустами и деревцами. Подниматься по ней было лишь немногим сложнее, чем по лестнице, но гораздо приятнее: имитация неба и солнца была очень искусной, а растительность настоящей, что создавало полное ощущение природы. На середине подъема Аня остановилась и показала Никите висящих на невысоком деревце летучих лисиц.

– Они часто здесь отдыхают. Я обычно ношу с собой для них манго, и они берут кусочки из рук.

Остроухие, пушистые, почти собачьи мордочки с огромными тревожными глазами, торчащие из зловещих кожано-шипастых плащей, были очень забавны. Никита никогда не видел летучих лисиц живьем и так близко.

– Здесь не только парк, но и зоопарк.

– Да, в каждом таком парке собраны растения определенного района, а также мелкие звери, птицы и насекомые. Конечно только те, которые не доставляют неприятностей людям. Звери и птицы ручные. Детям очень нравится.

– А звери не разбегаются по дому?

– Входы пропускают только людей. Правда порой бывает, кто-то убегает. Я видела: в одном из ресторанов живет попугай какаду. Когда люди едят, он спускается на стол и требует угощения, а то и сам прямо из тарелки тащит. Очень смешной. Прижился, решили его не возвращать обратно.

– Много таких парков?

– В каждом доме десятки. Правда площадь каждого парка невелика - не больше гектара обычно. А по высоте такой парк занимает несколько жилых этажей, так что часто в парках делают входы на разных уровнях и скальные дорожки для спуска и подъема.

Подъем кончился, и Никита смог увидеть сверху весь парк. Хотя даже сверху определить границу парка оказалось не так просто: стены были невидимы, создавали иллюзию простора. А вот небо и солнце уже не казались настоящими: было видно, что до них не так уж далеко. Подъем был не слишком велик, но Никита изрядно запыхался. Аня, такая же свежая и ровно дышащая, как внизу, сказала с улыбкой:

– Тяжело? Мы сейчас выше лаборатории больше чем на километр, вот тебе воздуха и не хватает. А я здесь живу, привыкла. И ты привыкнешь к перепадам давления.

– Хорошо, что только на километр.

– Дома большей высоты не строились: в них пришлось бы герметизировать верхние этажи. А до двух километров ничего страшного.

После короткого перехода по коридору Аня привела Никиту к открытой двери, над которой Никита прочитал: "Gжеlь".

– Если дверь открыта, то войти может каждый. А если закрыта, значит в ресторане собирается группа друзей, и войти можно только приглашенным, объяснила Аня.

Зал ресторана был ярко освещен. Стены покрывали изразцы, расписанные причудливыми птицами и цветами. По ним вился живой плющ с яркими синими и розовыми граммафончиками. Центр зала был пуст, столики стояли в нишах стен. Аня с Никитой подошли к одному из самых маленьких и сели на деревянные резные стулья.