Дверь в стене
Шрифт:
События вот какие: 18 июля 1918 года вступила в силу Конституция РСФСР. За день до этого, 17-го июля 1918 года была (как считается) расстреляна семья бывшего императора России. И 24 июля 1918 года Ленин заявил, что Советская Россия de facto находится в состоянии войны с Антантой.
Конституция означала, что на месте прежнего государства, Российской Империи, появилось другое - Советская Россия. Заявление Ленина означало, что это новое государство выбрало сторону в войне. Прав был Ленин или нет? Угадал ли он? Формально - нет, так как мы знаем, чем закончилась Первая Мировая. Дело, однако, в том, что в середине 1918-го никто не знал, чем она закончится. "Никто" означает - никто. "Считать", как война закончится, - считали, "думать" - думали, но вот "знать" - не знали.
Даже и американцы, готовившиеся тогда взорвать
Могло так быть? Могло. И в таком случае весь известный нам расклад лёг бы по-другому и как выглядел бы сегодняшний мир нам знать не дано, а тогда никому не было дано знать и того, что известно нам. Так вот в середине 1918-го года все (абсолютно все) считали, что война продлится весь восемнадцатый год, весь девятнадцатый и может быть даже и двадцатый, и что войну эту выигрывает и выиграет Германия.
Поэтому, когда Ленин делал своё заявление, то исходил он из очевидного для всех, и, исходя, он становился на сторону будущего победителя. Да, по чести говоря, и выбора у него особого не было. Большевики тянули сколько могли, но в конце концов им пришлось "позиционироваться". Это имело следствием начало в августе 1918-го того, что с лёгкой большевистской руки тогда же стало именоваться "интервенцией Антанты", хотя, строго говоря, это было не только и не столько интервенцией, как борьбой "интервентов" между собою. Мы к этому вернёмся чуть позже. А перед тем уделим немного места третьему событию - "расстрелу царской семьи".
28
На сегодня в массовом сознании (и далеко не одном только русском) создано пропагандистское клише, согласно которому якобы имевший место "расстрел царской семьи" это некий непреложный факт, нечто такое, что даже и обсуждению не подлежит. И это при том, что единственным известным нам фактом является следующий - в июле 1918 года семья Николая Александровича Романова, последнего русского императора, успевшего к тому времени превратиться из монарха в гражданина, исчезла.
За прошедшие с тех пор почти сто лет история эта обросла массой малоаппетитных подробностей, большинство из которых явно высосаны из не очень чистого пальца, но зато деловито сотканная из выдуманных деталей завеса позволяет заботливо укрыть собою естественнейший вопрос - "кому была нужна смерть Николая?"
Cui prodest?
Не может не бросаться в глаза, что из всех тогдашних "сил" единственными, кто получал прямую и непосредственную выгоду были немцы. По той простой причине, что устранение Николая автоматически означало и устранение каких бы то ни было сомнений в легитимности людей, поставивших свои подписи под заключённым в Брест-Литовске соглашением.
Мы в подавляющем большинстве своём не понимаем, что история пишется задним числом. В этом её отличие от точных дисциплин. Если в математике у нас есть некие условия задачи, по которым мы можем найти ответ, то с историей дело обстоит прямо противоположным образом: у нас всегда есть ответ и никогда - условий, которые историки в меру способностей и по прошествии некоего временного отрезка (зачастую весьма продолжительного, вплоть даже и до тысячелетий) подгоняют под то, что им уже известно. И история Первой Мировой Войны исключением в этом смысле отнюдь не является. И когда сегодня с умным видом рассуждают о неизбежности проигрыша Первой Мировой Германией, то происходит это по причине полнейшего отсутствия воображения, не позволяющего "историкам" хотя бы попробовать поставить себя на место свидетелей тогдашних событий, а ведь никому из живших тогда будущее известно не было, то самое будущее, которое для нас является уже сбывшимся прошлым. Так вот тогда все, даже и жившие в то время историки, полагали, что победителем в войне выйдет Германия и когда в Брест-Литовске что-то Россией Германии отдавалось, то отдавалось оно навечно. Побеждённый отдавал победителю то, что победителю хотелось, и процесс "отдачи" сопровождался подписанием документов. "Договоров". "Актов".
И с учётом могущих возникнуть в будущем обстоятельств Германия, естественно, не желала, чтобы могли возникнуть даже и малые сомнения
Между прочим, когда Николая, который из просто Николая стал Николаем Александровичем, везли ("перемещали") на перекладных из Тобольска в Екатеринбург, то и он сам и Александра Фёдоровна пребывали в полной уверенности, что их везут в Москву с тем, чтобы под Брест-Литовскими соглашениями появилась подпись и Николая, без которой, как они считали, соглашения не будут иметь силы. И сама эта уверенность заставляет уже нас испытывать сомнения в том, что имело место "отречение", так как никому не могла понадобиться подпись человека, который, согласно тогдашней и оказавшейся чрезвычайно живучей версии уже целый год не являлся царём. А ведь Александра Фёдоровна была буквально одержима страхами о том, что Николая стремятся разлучить с нею из соображений оказывать на него давление с целью заставить поставить под соглашениями злополучную подпись. И к бывшей царице можно относиться как угодно, можно считать её взалмошной истеричкой, но ничего не понимающей дурой она совершенно точно не была, и одно лишь то, что она оставила детей, только бы не оставлять Николая, только бы быть ему поддержкой, означает, что с известной нам историей с "отречением" что-то не так.
Но вернёмся к тому, с чего начали, к вопросу о выгоде. Who profits?
Вроде бы немцы. Всё на них показывает. Они извлекали выгоду. Больше некому. Однако есть в этом деле одна деталь, которая сводит немецкую выгоду к нулю. Да, немцам смерть Николая была нужна, но только им нужна была не просто смерть, а смерть гласная. Красная смерть на миру. Немцам нужны были суд и гильотина на Красной Площади. У мира не должно было остаться ни малейших сомнений в том, что Николай мёртв. Любые недомолвки, любые подвалы, любые тайны германским интересам не только не отвечали, но даже и противоречили.
Большевики?
Считается ("считается"), что у них тоже имелся мотив к убийству, и базируется это "считается" на приводимом в воспоминаниях Троцкого якобы имевшим место разговоре со Свердловым, который (опять же якобы) заявил Троцкому, что, посоветовавшись, тогдашнее руководство решило расстрелять всю семью бывшего царя с тем, чтобы "не оставлять им живого знамени". Кто такие загадочные "они", которых непременно нужно было лишить знамени, не расшифровывалось, что понятно, так как никаких реальных сил, стремившихся к реставрации монархии в наличии ни тогда, ни позже не имелось. Но дело в другом. И не в том даже, что верить Троцкому очень трудно, так как его "воспомининия" представляют из себя сборник объединённых общим сюжетом фантастических рассказов, дело в том, что вызывает недоверие следующая недостоверность: все, кто читают приводимый Троцким диалог со Свердловым, не видят прямо-таки бьющего в глаза логического несоответствия - если уж большевики ставят себе задачей не оставлять кому-то живого знамени, то это неизбежно означает, что им нужно то же самое, что и немцам, а именно - стечение народа, Лобное место и плаха. "Подвал" же означает, что большевики не то что знамя не уничтожают, но напротив, они его - создают. И создают с тем большим успехом, что дело-то происходит в России с её богатейшим историческим опытом самозванства, с её лже царевичами и царями, с её Петрами, Павлами и Дмитриями.
Так что и у большевиков, даже если у них и имелись намерения избавиться от Николая, не было причин избавляться от него способом, им приписываемым, и ставшим с тех пор каноническим.
Кто у нас остаётся?
Англичане? Американцы? Французы?
"Антанта"?
Первый приходящий в голову вопрос - "а им-то это зачем?" После чего хочется этот вопрос отбросить и задать себе следующий. Но давайте-ка мы в себе это желание задавим и первый вопрос отбрасывать не будем. Давайте немного над ним подумаем. Стоит нам это сделать и мы обнаружим, что вот им-то как раз и выгодно было, чтобы Николай исчез. А если мы ещё немножко подумаем, то придём к выводу, что и большевикам тоже выгодно именно это - исчезновение. Но и тут имеется своя тонкость, им, то-есть государствам, противостоявшим Германии, исчезновение выгодно было не как "исчезновение", не как исчезновение само по себе, а выгодно им было исчезновение (причём с подозрением на смерть), с последующим появлением.