Дверь во тьму (сборник)
Шрифт:
— Прощай, — кивнула Гарет. — Мы не встретимся больше под этим небом.
Крыло отозвалось болью, когда я взмыл в небо — голубое небо с пушистым оранжевым Солнышком. Крылу был ножен отдых — но я не мог сейчас отдыхать.
Хорошо, что ни Лэн, ни Шоки не стали ничего спрашивать. Мы летели домой — над голыми скалами, над речушками, над обратившимися в груду щебня башнями Летящих, над городами Крылатых, где улицы пестрели от высыпавших из домов людей.
А над городом Лэна небо было пустым, и по улицам носилась лишь малышня. Отсюда
— Я лечу на площадь, — сказал мне Шоки, когда мы стали снижаться. — Надо все рассказать…
— Я туда не полечу. Извини. — Я глянул на Шоки с неожиданным даже для себя вызовом. Но он не спорил. Завис в воздухе — и я почти физически почувствовал боль, бьющуюся в его Крыле.
— Это был мой последний вылет, Данька, — как-то очень строго сказал Шоки. — Я выложился весь, мне больше не взлететь. Но я рад, что мы воевали рядом… жаль только, что не я первым нашел тебя.
Что я мог ему сказать?
А Шоки протянул руку — это очень трудно сделать, когда паришь на месте, и коснулся моего плеча.
— Женщина торговцев сказала, что вы не увидитесь под этим небом. А мы с тобой не увидимся никогда. Я чувствую. Спасибо тебе, что мы можем видеть это небо. Прощай.
Он сложил Крыло и провалился вниз, лишь перед самой землей начиная тормозить.
— Что это с ним? — хмуро спросил Лэн.
— Не знаю, — признался я. — Летим домой, Лэн.
Мы сели на площадку своей башни и спустились в дом по винтовой лестнице. Первым делом я стянул Крыло, бросил его на кровать, забрался в ванну и полоскался минут двадцать, смывая с себя сладкий запах гари и мелкий, как пыль, песок. Потом постоял минуту под ледяным душем и до боли растерся полотенцем.
Голова стала ясной, и даже настроение улучшилось. Но усталость не ушла, лишь отползла куда-то глубоко внутрь. Натянув шорты, я вышел в свою комнату.
На моей кровати спал Лэн. Крыло он не снял, и черные перепонки крыльев слегка подрагивали, отзываясь на обрывки его снов. Наверное, Лэн дожидался меня, чтобы о чем-то поговорить, но усталость взяла свое.
Я лег рядом, подложив руки под голову и бесцельно глядя в потолок. Почему-то мне казалось, что я не смогу уснуть — слишком близко была башня Повелителя Летящих, и Настоящий враг, и мертвый Лэн, и Солнечный котенок… Но Лэн ровно дышал во сне, и пятнышко света, просочившееся сквозь полузадернутые шторы, лежало на моей руке теплым прикосновением.
Я уснул.
Пробуждение было резким, как от толчка. Тело ныло, наверное, я спал так крепко, что даже не поворачивался во сне. Лэн повернулся на бок и уткнулся мне в плечо. Пятнышко света переползло ему на щеку.
Осторожно, чтобы не разбудить Младшего, я встал подошел к окну и распахнул шторы. Хорошо, что дом Лэна стоит почти на окраине. Солнышко садилось за горизонт, лишь край его сверкал над горами. Но зато никакие дома его не загораживали и комнату наполнял мягкий вечерний свет.
— А звезды ночью будут? —
— Должны быть, — авторитетно пообещал я. Лэн подошел к окну, и минуту мы стояли рядом, держась за руки и глядя на уползающего за горизонт Котенка.
Друзья умирают или предают… но обычно у них нет другого выбора.
— Данька, а как пускают солнечные зайчики? — вполголоса спросил Лэн.
— Как правило — с помощью зеркала.
— Я сейчас… — Лэн выбежал из комнаты, но почти сразу вернулся. В руках у него была маленькая шкатулка.
— Это в ней Герт хранил Солнечный камень, — смущенно сказал Лэн. — Я ее взял… на память.
Он раскрыл шкатулку, и я увидел, что изнутри она выложена зеркалами.
— Подставь под солнечный свет, пока он еще есть. — У меня вдруг перехватило дыхание. Лэн пожал плечами и повернул раскрытую шкатулку к окну.
На темной ткани отдернутых штор задрожал маленький солнечный зайчик. Мы с Лэном опять переглянулись, потом я осторожно кивнул.
— Не уходи, останься, — шепотом попросил Лэн.
Секунду мне казалось, что ничего не случится. Потом пятнышко света дрогнуло, обретая объем и становясь куда ярче.
— Глупые мальчишки! — заявил Котенок, планируя на пол.
— Это еще почему? — остолбенел Лэн.
— Могли и раньше сообразить! — прыгая ему на руки, сказал Котенок наставительно. — Думаете, болтаться в небе и светить для всяких охломонов интересное занятие? Ни фига подобного!
Я сел на подоконник, стараясь сдержать улыбку. Лэн с Котенком на руках подошел ко мне.
— Ты что, даже поздороваться не хочешь? — сварливо спросил Котенок.
— А мы утром виделись, — отпарировал я. Котенок моргнул, потом поднял лапку и принялся ее яростно вылизывать.
— Ну привет, привет, — сказал я, осторожно беря Котенка на руки. Тот подумал секунду и лизнул меня в ладонь.
— Сливки будешь? — предложил Лэн, незаметно подмигивая мне.
— Да они наверняка прокисли, пока мы сражались, — махнул лапкой Солнечный котенок.
— У меня сгущенные есть.
— Да?
Лэн, не говоря ни слова, выскочил из комнаты. Мы с Котенком остались одни.
— Данька, — не поднимая глаз, произнес Котенок, — там, в башне, я не мог по-другому… Я ужасно рад, что ты смог оживить…
— Об этом не надо говорить. Никогда. Ладно? — попросил я очень серьезно. И Котенок понимающе кивнул.
— А кто сейчас ТАМ?.. — Я взглядом указал на темнеющее небо.
— Я.
— Это как?
— Ну, за солнышко остался тоже я, только большой и важный. А себя прежнего я отослал к вам, раз уж вы догадались подставить Настоящее зеркало под Настоящий свет. — Котенок ухмыльнулся. — Тот я, который большой и важный, очень сочувствует мне маленькому. Дурак. Ему даже сливок не попробовать…