Дверь во тьму
Шрифт:
— Подержи так, кровь быстрее остановится…
Что ж я наделал? Лэн меня на полголовы ниже и килограммов на десять легче. Нашел противника… Я вспомнил башню Летящих и крик Лэна перед тем, как в него стали вливать Черный огонь. К горлу подкатил комок.
— Лэн, прости… Котенок, а ты прости Лэна.
— За что?
Даже если очень хочется не верить, есть границы, за которыми сопротивляться глупо.
— Так Лэн угадал?
— Да. Вам придется сжечь город.
Все, что копилось во мне долгие дни, вся
Я и не помню всего, что наговорил Котенку. И про то, как он затащил меня в этот мир, и как оставил одного в долине, и как меня ослепили, и что сделали с Лэном, и про Лабиринт Настоящего меча и торговцев…
А потом я замолчал, потому что больше обид не вспомнилось, а начни я перечислять их по второму кругу — обязательно бы разревелся.
Солнечный котенок слушал молча. Лишь один раз начал мусолить лапкой мордочку — когда я вспомнил о Лабиринте. Тихо-тихо вздохнул и спросил:
— Данька, ты выговорился?
— Да! — огрызнулся я, одной рукой запрокидывая Лэну голову, а другой обнимая его за плечи. — Ты вовсе не добрый, Котенок! И Свет твой ничем не лучше Тьмы!
Котенок снова вздохнул.
— Думаешь, мне это нравится, Данька? Это ведь только в сказках если человек добрый, то он ничего плохого не делает. А в жизни, если Свет хочет бороться с Тьмой, то он должен быть жестоким. Нет у нас другого выхода, понимаешь?
— А это выход? Сжечь город и людей?
— Ну не весь же город… Может, никто и не пострадает. Надо сбросить пару склянок с Черным огнем на центр города, там жилых домов мало. Сгорят Клубы, мастерские, склады… Ну, даже если пара домов и загорится — это же не атомная бомба! Все успеют выскочить! Зато Крылатые пойдут на Летящих.
— И все друг друга перебьют! Летящие драться умеют.
— Нет, Данька. Нам нужно, чтобы Летящие отвлеклись, стянули все силы в одно место. А мы атакуем их главную башню.
Почему-то, когда Котенок начал пересказывать свой план, он перестал казаться подлым и жестоким. Так, Военная хитрость… Ну сгорит пара домов в городе — зато мы победим Летящих.
И я понял, что выгляжу теперь полным кретином.
— Ну и что мы сумеем сделать в главной башне? Неужели стоит убить правителя Летящих — и они все разбегутся и солнце появится?
— Не знаю я, Данька, — устало признался Котенок. — Я же объяснял — мне самому не все понятно. Но я чувствую, что надо атаковать главную башню.
— А где мы Черный огонь возьмем?
— Мало башен вокруг? — Котенок разве что плечами не пожал. — Неужели вы с Лэном не справитесь с одним-двумя Летящими? Башню разрушим, Черный огонь заберем. Все на пользу пойдет…
— А Летящих в башне — убьем.
— Да!
Все. Не было у меня больше возражений. Не мог я их найти, и только сердце грызла глухая, беспросветная тоска.
Я беспомощно посмотрел на Лэна.
— Младший…
Лэн потрогал нос — кровь уже не шла, достал платок, осторожно высморкался. Тихо сказал:
— Да я сразу понял, нет другого выхода…
Вот теперь вс. Если даже Лэн соглашается…
— Давай бросим Черный огонь на другой город? — предложил я. — Здесь же твои друзья… — Я чуть не добавил "и мама", но вовремя замолчал.
На другой нельзя. Это подлость.
— А кто бросать будет? — спросил я Котенка так, словно колбы с Черным огнем уже стояли в шкафу.
— Ты, — не колеблясь ни секунды сообщил Котенок. И торопливо заговорил, увидев мое лицо: — я не могу, физически. У меня лапки не поднимутся — это ведь все-таки зло. Не могу я совершить ТАКОЕ. И Лэну нельзя, ему никак нельзя совершать злых поступков. Тьма только этого и ждет. Данька, ты пойми.
Почему-то я все должен понимать…
— Данька, ты не обижаешься? — Котенок требовательно смотрел на меня.
— Я разучился.
Мы еще говорили о чем-то — только это было так, впустую. Все уже решилось. Если бы я мог придумать выход…
Потом, поднявшись в свою спальню, я посмотрел Настоящим взглядом в зеркало. И увидел, что мое взрослое «я» улыбается. Чуть-чуть и с грустью. Но улыбается.
Котенок знал, кого брать в подручные.
Я снял с пояса меч Туака и пустые ножны Настоящего меча, повесил их на стену. Настоящий меч пока не спешил появляться, ждал своего часа. И я подумал, что когда он наконец возникнет в ножнах, мне будет трудновато удержаться от искушения сразу же его выхватить.
Ладно, проблемы надо решать по мере поступления.
Сев на кровать, я с ненавистью смотрел на зашторенное окно. Распахнуть бы занавески — и увидеть… нет, не солнце, сейчас все-таки ночь. Просто звезды — много-много ярких звезд, как в горах. И луну… интересно, здесь одна луна или несколько? Мне когда-то снился сон, что я купаюсь ночью в озере, а потом смотрю вверх — и вижу, что над головой целая толпа разноцветных лун. Жаль, такое бывает лишь во сне.
А здесь, даже если лун и много, не хватает сущей малости — солнца.
Я услышал, как скрипнула дверь, и отвернулся от кона. В комнату заглянул Лэн.
— Ты не спишь? — зачем-то спросил он. Ах да, свет я не зажигал, а Лэн без очков…
— Заходи. — Я хлопнул в ладоши, но лампа почему-то не зажглась.
— У меня тоже не горит. — Лэн уверенно прошел по комнате, сел на край кровати. — Их давно надо было поменять, еще перед уходом. Я завтра сбегаю на склад…
— Угу, — буркнул я.
Лэн мялся, и я вдруг почувствовал неловкость. Все равно как если бы он сидел с завязанными глазами и разговаривал со мной.
— Надо поменять, — еще раз согласился я, убирая Настоящий взгляд. — А то сидим в темноте… Может, свечки есть?