Шрифт:
Гниль
Быть наследником зубастой юридической "империи" и адвокатом, способным отмазать кого-угодно, — разве можно о таком не мечтать, когда ты — Лерой, достойный сын рыжего, бесстыжего и бессовестного семейства? Достойный ли… Макс хочет себе иной участи. Узнавать слабости других и манипулировать чужим сознанием, бесспорно, занятно, но Макса всё сильнее тянет стать белой вороной. Пока же… первый год в колледже не сулит ничего, кроме безнадёги. Если только вдруг не объявится злокозненная ведьма, которую Макс,
***
Вечером пошёл снег. Цвета поблекли, небоскрёбы и торговые центры, в хорошую погоду видневшиеся за парком, смазались и размылись в хмари. Дворик давно опустел, в колледже подходили к концу вечерние дополнительные занятия и посиделки клубов, ещё работала библиотека. Окна общаги горели тёплыми огоньками, на втором этаже открыто окно, тянуло какой-то сгоревшей гадостью — кто-то остался без ужина. На стоянке далеко впереди тихо, словно первый в этом году снежок даже прожжённых гуляк разогнал.
Тишь и сонная благодать… а Макс всё сидел и сидел на лавочке у выключенного фонтана, будто вытащил невидимый купон с надписью «Жди…» Тревога то утихала, то накатывала, голова гудела, а он вдыхал лёгкий морозец, пытаясь понять, чего же он должен был ждать.
Кончились последние занятия, во двор высыпал народ. Макс обернулся, положив руку на спинку скамейки, и сразу же выцепил несколько лиц. Ребята тоже его заметили и заметно занервничали, а долговязый курносый парень вовсе врос в землю, обратившись в непреодолимое препятствие на пути.
— Здорово, Луис. Хочешь мне что-то сказать? — поинтересовался Макс дружелюбно.
Парень стал белым, как полотно, и робко помотал головой. Он был на голову выше Макса, шире в плечах и старше почти на два года, однако страх и ужас при встрече с ним демонстрировал столь восхитительно, что Луиса чертовски хотелось схватить за горло.
Дружки Луиса насупились и стали обходить застрявшего на месте бедолагу — пока Макс, не приведи Создатель, не вцепился в кого-нибудь из них. А он бы мог. Но сейчас совсем не хотелось. В общем-то, и тупица Луис ему на фиг не сдался, но раз уж так сложилось…
— Я… всё будет, но чуть позже… Понимаешь, я так занят был… с учёбой, всё такое…
…Три стакана, жалкий огурчик и сухарик, потом вожделенные взгляды на деваху, отчаянно виляющую задом под музыку…
Висок пронзила боль.
«Дурацкий лимит».
— Стараешься, значит? Молодец, но больше думай о здоровье. И закусывай.
Луис сбежал, а Макс прислонился к скамье и задрал голову, подставив редкому дождю из снежинок лицо.
Всё же не этого он тут ждал. Но чего?
Макс почувствовал досаду, будто упустил подсказку, какой-то невидимый хвост.
«Может, у меня чутьё притупилось? Словно обменял большой куш на мелочь для автомата. Дядя говорил, что мироздание за это наказывает…»
Он фыркнул. Привередливое мироздание! Сплошные ограничители!
«О, он идёт».
Макс вскинул голову и выпрямился — по двору размашисто шлёпал его сосед по комнате.
«Пожалуй,
Макс поднялся и, засунув руки в карманы куртки, пошёл к общаге.
Ботаника он нагнал у лестницы, улыбнулся — раздражающе, потому что тот терпеть не мог эту улыбочку, — и получил привычный уже хмурый взгляд, в котором читалось много отнюдь не светлых посылов.
— Я тут вспомнил, что у нас в холодильнике лежит колбаса, — поднимаясь, протянул Макс и взъерошил влажные от снега волосы.
— У меня, — отрезал ботаник.
— Я решил, что ты поделишься.
— Размечтался.
Максу было любопытно, из-за чего ботаник не в духе на этот раз, но голова слишком болела. Зато противное ожидание отступило, как и смутное ощущение неладного.
В дверях комнаты они чуть не столкнулись: мелкая гадость из принципа, раз уж крупных сосед не заслужил. А он, надо отдать ему должное, и правда оказался в моральном плане ничего, за что и был помилован и записан в список славных ребят. Было бы вообще здорово, будь он Максу соратником.
Ботаник аккуратно вытер ботинки об коврик и пристроил их в шкафчик. Кинул на Макса пристальный мрачный взгляд, который, видимо, должен был предостеречь от воровства колбасы, после чего вышел из комнаты мыть руки. Макс отряхнул куртку, посмотрел на капли, упавшие на пол и сложившиеся в небольшую лужицу, и решил, что он этого не видел (зато ботаник заметит и побесится). Сбросив ботинки, Макс подошёл к окну, открыл его и выглянул. Внутренний голос противно продолжил отчитывать за то, что он что-то пропустил, не сделал.
Макс был уверен, что милая игра со сбором чужих секретов, которой он занимался с поступления в колледж, уж никак не могла развиться в паранойю. Значит, это всё же что-то существенное, связанное с его даром. Предупреждение? Видение-ощущение?
— Закрой, комнату застудить решил? — с порога проворчал вернувшийся сосед.
— Проветрить.
— Руки иди помой, свин.
— Хорошо, мама, так и быть, — согласился Макс, чем удивил соседа.
Забавный он всё-таки, слишком серьёзный.
Умывшись, Макс уставился на себя в зеркало и отметил, что за спиной никого.
О, вот это уже похоже на паранойю!
Вернувшись в комнату, Макс обнаружил соседа сидящим за письменным столом и что-то увлечённо строчащим в толстенную записную книжку.
— Создатель, сегодня пятница! Ты когда-нибудь останавливаешься? — не выдержал Макс, которого передёргивало от энтузиазма этого чудика.
Его проигнорировали. Как-то Макс попытался заглянуть ему через плечо, но получил локтем в живот. Было довольно-таки больно: ботаник, у которого все листы исписаны аккуратным почерком с разными подчёркиваниями и пометами, и не думал сдерживаться. Тогда-то Макс и отметил одну его черту — внутренне чернеть от злости. В чём было дело, Макс не понял, но решил не нарываться. Было в этой злости что-то… зверское.