Двери в полночь
Шрифт:
— Moonlight, — выдохнула она с неожиданной любовью в голосе. Я повернулась к ней.
Вампирша вся подалась вперед, навстречу свету, прикрыв глаза. Фигура ее казалась сейчас почти призрачной, а кожа — абсолютно белой. Если бы не трепещущие ресницы, можно было подумать, что это и вовсе статуя. И, несмотря на всю неподвижность, в ней сейчас было куда больше живого и человеческого, чем в любом вампире, какого я видела или встречала прежде. Она тоже была не такой, как остальные вампиры, и тоже чувствовала себя здесь не в своей тарелке — может быть, Шеф не просто так отправил ее
Я чуть улыбнулась. Катарина открыла глаза и повернулась ко мне:
— Moonlight, — она дернула уголком рта, что должно было, видимо, означать улыбку, — я люблю лунысвет.
— Лунный свет, — поправила я, — я тоже. Что-то в нем есть такое, — я снова повернулась к луне, пытаясь разглядеть в пятнах какой-то рисунок, — такое, что все пройдет. Что понимаешь, что во всем потоке времени ты лишь песчинка. А лунный свет будет всегда. И луна будет всегда. И все пройдет. Понимаешь?
Вампирша склонила голову набок и медленно кивнула:
— Кажется, да. Хотя мне и пришлось вспомнить всю твою фразу и перевести ее на английский. Но да, я понимаю. Там, откуда я, луна была мое… — Она запнулась. — Моей немногой радостью.
Я прикусила губу, думая, стоит ли задавать вопросы дальше.
— А откуда ты?
— Америка, — Катарина вздохнула, — Техас. Мы жили в пустыне.
— Пустыня? — Я удивленно приподняла брови. — Странное место для вампира.
— Вампирс. Вампиров, — тут же поправилась она. — У нас была коммуна. Жили все вместе, на небольшом расстоянии друг от друга.
— Коммунизм, что ли?! — Я невольно поперхнулась.
Вампирша приглушенно засмеялась:
— Скорее тоталитаризм. Жесткая власть единоличного лидера, четкая иерархия. — Она помолчала, задумчиво катая по земле мелкий камешек. — Я была самой младшей. Получала минимум крови. Поэтому не могла выходить на улицу днем. Лунный свет — это то, что было у меня всегда. Независимо от того, на каком месте я была. — Катарина задумчиво разглядывала пальцы рук, как будто видела их впервые. Откровенность явно была ей несвойственна.
Я кивнула:
— Меня всегда завораживала луна. Еще до того, как я узнала, кто я. Ну на самом деле. Мы часто выходили с мамой на балкон посмотреть на луну и покурить вместе, — я осеклась.
Катарина подняла на меня глаза. Взгляд ее снова стал задумчивым.
— Мне жаль.
Я снова кивнула и потерла нос, который опять предательски закололо.
— Ее убили. Оборотень. Просто вырвал ей весь живот и… внутренности.
— Моя мать умерла в тюрьме, — спокойно проговорила вампирша, а когда я удивленно посмотрела на нее, добавила: — Где она сидела потому, что застрелила моего отца. На кухне. Пока я пряталась под раковиной.
У меня невольно приоткрылся рот. А я-то думала, что мне тяжело досталось.
— Мой отец нас бросил. Правда, потом выяснилось, что он мне не отец и был, — я пожала плечами.
— Меня отправили в приют, — Катарина склонила голову набок, и в глазах у нее мелькнула какая-то веселая искорка. — Оттуда меня и еще одну девочку купил старик, который любил маленьких детей.
— Врешь, — не выдержала я, понимая, что сейчас засмеюсь, — не может
— Это не было плохо, — вампирша чуть привстала и через мгновение оказалась почти рядом со мной, — он был добрый. И по-своему любил нас. Отправил меня в колледж. Там я познакомилась с Люциусом.
Она замолчала и то ли передернула плечами, то ли вздрогнула.
— Твой создатель? — осторожно поинтересовалась я. Насколько мне удалось узнать, у вампиров вопросы обращения очень интимны, а связь с создателями священна и нерушима практически на физическом уровне.
Катарина рассмеялась в голос — только на этот раз это были не стальные колокольчики как раньше, а скорее удар железного прута о колокол.
— Создатель! — Она снова закатилась смехом, на мгновение поймав на обнажившиеся клыки отблеск света. — Нет! Они с Кармелиусом просто сожрали меня в кустах на пляже, как следует — как это у вас говорится? — запудрив мне мозги всякими высокими ценностями! Нет, у меня нет с ними связи master. Master вампир становится, если обращает человека… — Она прищелкнула пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово: — С душой? Так можно сказать? Если он вкладывает свое желание, свою… любовь?.. Отдать часть себя. Это как родить ребенка. А мной просто поужинали.
Она смотрела прямо на меня, изучая мою реакцию, — холодная, потусторонняя, прошедшая через смерть и возродившаяся снова. Оставившая в прошлом все, через что ей пришлось пройти. А я — я была просто в шоке.
— Я думала…
— Все так думают. Но на самом деле все куда сложнее. Знаешь, — она ухмыльнулась, — мне еще никому не приходилось это все рассказывать и объяснять. Тебе правда интересно?
— Правда, — я кивнула, — как тебе интересно смотреть, как превращается оборотень.
Она покосилась на меня, и ее бледные губы впервые дрогнули в настоящей улыбке.
— Кажется, мы нашли друг друга, — она хмыкнула, — так вот. Работает все так: в теле вампира существует вирус. Укусив жертву, он передает его. Вирус начинает убивать тело и все органы — вот почему жертвам обычно не помогает ни переливание крови, ни что-то еще. Излечить его невозможно. Можно только закрепить и обратить в другую сторону. Я не знаю подробностей, это уже наука. Я знаю только механизм. Нам нужна кровь, чтобы перерабатывать ее. У нас появляется что-то типа… не знаю, как сказать, что-то, что вырабатывает… какую-то жидкость, которая сохраняет наше тело в порядке. И дает ему прочность.
— Формальдегид? — вспомнила я. Катарина непонимающе на меня моргнула, и я махнула рукой.
— Чтобы перезапустить вирус, вампир должен добавить в тело той жидкости, которая у него в теле. Антидот. Отсюда и пошла легенда, что мы даем выпить своей крови. Вот, собственно, и все, — Катарина пожала плечами. — Они меня съели, частично повредив тело, как я понимаю, а потом обратили.
Какое-то время я смотрела на ее бесстрастное лицо, на то, как она спокойно рассказывала об ужасах своей жизни. Моя показалась чуть более… нет, не легкой. Просто у меня появилось чувство, что я наконец нашла существо, которое меня поймет.