Движ
Шрифт:
Он опередил писк браслета секунд на двадцать, закрыл дверь, спустился на лифте. Дорожки и улицы были присыпаны снежком. Ах, да, вспомнил Кирилл, Новый Год, скоро Новый Год. И у нее будет тоже.
Какое-то время он шел на автомате, в голове у него проносились мысли о выходном, о том, что надо зайти на склад, а там, наверное, будут праздничные наборы, и хорошо бы спросить о тюф-яф или как там…
У «кармана», у бетонной перемычки Кирилл невольно притормозил, но в него, зазевавшись, тут же врезались сзади, извинились, он извинился в ответ, место встречи с Кэт сдвинулось в
Подземный переход незаметно проглотил его, а многолюдье впервые смутило из-за невозможности остановиться. Снежок хлюпал под подошвами ботинок. Роботы-уборщики гнали грязную воду к решеткам слива. Разметка была едва видна. Впрочем, нужна ли она? Кирилл двигался к вырастающему к небу зданию по памяти. Тесно. Плечо в плечо. Мы — будущее. Мы — молодцы. Мы видим замечательные сны.
Интересно, что видит Кэт?
Так прошел день. Потом второй. В праздничном наборе оказался двойной гуляш. Во второй серии сна они высадились на планету, спрятали яхту, обустроились крохотной колонией, пережидая поиски. Кэт забылась, окончательно превратилась в Екатерину, сделалась зыбким миражом. Статус: активный. Мы — молодцы, наша жизнь — это будущее, день за днем мы сами возводим его.
На четвертый день, когда Кирилл шел с работы, скользя взглядом по зеркальному отражению улицы, его неожиданно позвали.
— Эй, Кир!
Он обернулся.
Знакомая прореха между домами белела бетонной, перекрашенной перемычкой. На вершине ее сидела, болтая голыми ногами, Кэт. Вместо юбки на ней были короткие брюки, вместо шубы — пестрая куртка с рукавами-воланами, вместо ботинок — легкие кроссы. Волосы утратили зеленый цвет, но, сделавшись темными, приобрели огненно-рыжие локоны-лепестки. Казалось, из головы у нее прорывается огонь.
Кэт улыбалась.
— Я так и знала, что найду тебя здесь!
Кирилл застыл.
— Эй, — позвала Кэт. — Я так сногсшибательно выгляжу, что ты совсем онемел?
— Ну, я…
Кирилла хватило лишь на неуверенный жест в сторону дома.
— Что? Идешь домой?
— Да.
Кирилл кивнул.
— Это не самый клевый движ, я думаю, — сказала Кэт.
— Мне казалось, ты — сон, — Кирилл сделал шаг к перемычке.
— Ничего себе! — возмутилась девушка, хлопнув ладонями по коленям. — Я тут в уверенности, что он по мне сохнет, а он заявляет, что я — сон. И может даже кошмар. Вот, знаешь, знала бы, не забиралась бы к тебе снова!
— А ты ко мне?
Кэт фыркнула.
— Что я у тебя не видела? У вас здесь дремучий край. Куда не посмотришь, все по ночам спят. Сонное царство просто. Но я вот что придумала.
Она отклонилась назад и перекинула через стену заранее припасенный канат с навязанными через равные промежутки узлами.
— Это зачем? — спросил Кирилл.
— Забирайся!
— К тебе?
— Ну! Справим предновогоднюю ночь, — сказала Кэт. — Будет весело. А то послезавтра мы уезжаем.
Кирилл
— У меня — счетчик.
— Ой, пять минут я подожду!
— А мне можно?
Кэт издала такой звук, что стало ясно, что она бы о таком даже не спрашивала.
— Тебя что, кто-то останавливает? — спросила она.
Кирилл оглянулся. Никто не обращал на них внимания. Поток работников, возвращающихся домой, поредел.
— Давай! — подбодрила девушка. — Я покажу тебе, что такое настоящий движ! Хочешь «сливку»?
— Нет.
Кирилл взялся за свисающий конец каната и поддернул его к себе, проверяя прочность крепления. Что-то грохнуло на той стороне перемычки.
— Погоди, — свесилась за стену Кэт, видимо, изучая результат Кирилловых усилий. — Не, можно. Ничего не случится.
— Ладно.
Кирилл вздохнул по контейнерам, которые исчезли из «кармана», и полез, подтягиваясь на руках и помогая себе ногами. В стену скребло и бухало при каждом рывке. Кэт легла на вершине.
— У тебя хорошо получается, — сказала она и протянула ладонь. — Вот, держись за меня. Я тебя вытяну.
— Да я и сам…
Кирилл поймал в пальцы канат над очередным узлом, кромка перемычки уплыла вниз, и глаза девушки оказались напротив.
— Ух ты! — сказала Кэт.
— Ага, — сказал Кирилл.
Порывистый поцелуй вдруг обжег ему губы, и он чуть не отпустил канат. Это было неожиданно. Это было сладко. В груди словно кто-то подорвал небольшой пороховой заряд. От сердца — одни осколки.
Буфф!
— Ой, прости, — сказала Кэт, хватая его за куртку.
— Ты это…
Кирилл опомнился и, сопя, уцепился рукой за кромку.
— Да, я не сдержалась. Но это движ, — оправдалась девушка, помогая ему забраться на перемычку. — Движу противостоять нельзя.
— Это-то понятно.
Кирилл закинул ногу, подтянулся и выпрямился, оседлав вершину. С перемычки казалось, что до асфальта не три, а все пять метров. Высоко. На другой стороне было темно, но в отдалении дрожали мокрые отблески красного света.
— Ну, вот, — сказала Кэт. — Ты рад?
— Не знаю, — сказал Кирилл.
Было как-то странно. Словно он решился на побег.
— Эх, темнота. Спускайся за мной.
— Уже?
— Конечно!
— А ка…
Кирилл не договорил, потому что обнаружил, что Кэт нет рядом.
— Здесь мягко, — донесся ее голос снизу. — Здесь матрасы и подушки. Только подожди немного, я сползу.
Кирилл подождал.
— Сползла?
— Да, сползла. Падай!
— Прямо вниз?
— Здесь целая гора матрасов.
Кирилл наклонился.
— Мне ничего не видно.
— А меня видно? — спросила Кэт.
— Нет.
— А так?
Девушка отошла к отблескам.
— Да, вижу.
— Тогда не медли.
Кирилл закрыл глаза и, убеждая себя, что ничего плохого не случится, перевалился через перемычку. Что-то упруго приняло его, подбросило, скрипнули пружины. Кирилла перевернуло. Он взмахнул руками. Мягкое, пухлое брызнуло пылью в лицо. Защекотало в носу. Кирилл оглушительно чихнул и обнаружил, что падение прекратилось, а он лежит, закинув ноги выше головы.