Движ
Шрифт:
— Это движ?
— Он самый!
За коротким тамбуром арки обнаружились двери. Кирилла обдуло воздухом. Девушка, пританцовывая, распахнула створку. Свет, музыка, крики и вопли обрушились на Кирилла со всех сторон. Он оглох и ослеп. Я где? — подумалось ему. Что я здесь делаю? Кэт же протащила его несколько шагов и исчезла.
— Данцы! Данцы! — кажется, крикнула она перед тем, как ускользнуть пальцами из его ладони.
Данцы?
Через две или три секунды Кирилл с удивлением понял, что в компании одного парня и двух длинноногих девушек
Он избавился от мешающей ему одежды.
Ух!
Вокруг цвели цветы, улыбки, звезды, теснились облака и молнии. Разрисованные лица раскрывали рты. Музыка изгибала тело и подпитывала энергией. Красота! Весело! Данцы! Движ!
Кирилл рассмеялся.
— Ты откуда? — спросили его.
— Оттуда! — ответил он.
Приходилось кричать, басы и барабаны гудели в ушах. На волнах звука, казалось, можно было уплыть.
— Работник?
Кирилл кивнул светящейся фиолетовой улыбке и глазам-фонарикам. Под пестрой короткой накидкой — Млечный Путь.
— Ага.
— Круто!
Народу прибавилось. Музыка сделалась резче, зажигательней. Все задергались, ловя ритм. Кирилл не стал отставать.
— Данцы! — крикнул кто-то.
— О-о-о! — прокатилось по залу.
Свет заморгал. Брызнули лучи. Взревела гитара. На какое-то время Кирилл растворился в завораживающих гитарных рифах. Оу-у-у. Вау-у-у. Он танцевал, как сумасшедший, полностью отдавшись прихоти тела изгибаться, как ему хочется, и орать какую-то чушь, вплетая ее в общее многоголосье.
— Данцы!
— Да! Да!
— Утухату-утаха!
Глаза-фонарики оказались близко-близко.
— Работник, хочешь «сливку»?
Кирилл замотал головой.
— Не хочу.
— Ну и дурак.
Глаза-фонарики утянули за собой Млечный Путь. Музыка стихла. Народ устремился к диванчикам и стойкам. Многорукие роботы мешали коктейли, звенел в бокалах лед, оплывало в вазочках мороженое и что-то еще, золотистое, липкое, сладкое.
Кирилл, наверное, единственный не сразу сообразил, что данцам дан перерыв. Секунд двадцать он стоял с глупой улыбкой посреди нарисованной на лице луны. Зажигались и гасли плитки пола. Так, и куда? Кирилл повертел головой. Куртку уже не найти. А Кэт? Он повернулся, выглядывая девушку у многочисленных зон отдыха.
Зал был больной, светлый, выгибался овальными сводами. Стеклянные люстры-шары висели гроздьями. Где-то занавесом, багровыми волнами свисала ткань, где-то желтели ширмы, у стен стояли кресла, кушетки и низкие столики, вились дымки, там полулежали, сидели, обнимались люди. Всюду вертелись низенькие роботы с подносами, ставили полные тарелки, убирали грязные и пустые.
Кэт Кирилл обнаружил у одной из стоек. Она беседовала с каким-то волосатым, разрисованным парнем и часто, смеясь, запрокидывала голову.
— Кэт!
Кирилл рванул к девушке. Та оглянулась. Лицо ее, разделенное свежим зигзагом
— А, Кир! Кир, пойдем, пойдем.
Она поймала Кирилла за руку и повела вглубь зала, оставив своего собеседника. Музыка зазвучала снова, но гораздо более спокойная, чем раньше.
— Куда это мы?
Девушка прищурилась.
— Сейчас узнаешь.
— А этот парень?
— Какой?
— Ну, тот, с которым ты болтала.
Кэт остановилась. С диванчиков и кресел обратно на пол стекались люди, полуголые и пестрые. Они закачались в парах или поодиночке, почему-то напомнив Кириллу деревья под ветром в городском парке.
— Слушай, — сказала девушка, морща нос, — мы же без обязательств. По-моему, мы это выяснили. Ты согласился. Значит, я могу общаться, с кем хочу. Это понятно? Так что не мешай движу. Это мой движ.
— А мой? — спросил Кирилл.
— А куда, думаешь, я тебя веду?
Через покачивающийся народ они пробрались в дальний конец зала, где выгородки образовывали отдельные кабинеты.
— Сюда, — сказала Кэт, заводя Кирилла в широкий проем. — Только обувь сними.
Сама она, сняв кроссы, осталась в коротеньких розовых носках.
— Понял, — Кирилл с шумом избавился от ботинок.
Пол в кабинете был устлан ковриками, садиться можно было на любой. Горели высокие светильники. В центре, обложенный подушками, скрестив ноги, сидел обернутый в узорчатую простыню человек и лениво ковырял пальцами в подставленном блюде с виноградом. Рядом ползал робот-уборщик, ловя соскакивающие с блюда ягоды. Человек следил за его реакцией с интересом, но, заметив краем глаза вошедших, быстро отодвинул виноград и выпрямил спину.
— Отрадно, отрадно, что кто-то решил навестить старика, — сказал он, хотя на старика совсем не был похож.
Кирилл вообще не видел разницы в возрасте между ним и собой.
— Здравствуйте, гуру, — сказала Кэт и потянула Кирилла вниз. — Садись! — прошипела она.
— Опустись, чел, — простер руку человек в простыне.
— Ну, если нужно…
Кирилл сел на коврик. Кэт уже скрестила ноги. Ладони ее успокоились на коленях. Музыка здесь звучала тише, легким фоном.
— Что вы ищите, дети мои?
Человек кашлянул в конце, но Кириллу послышался смешок.
— Мы ищем движ, гуру, — сказала Кэт.
— Все ищут движ, — человек, морщась, пошевелился в подушках. — Но не каждый находит. — Он указал на девушку пальцем. — А тебя я помню.
Кэт улыбнулась.
— Да, гуру.
Палец переместился на Кирилла.
— А это, похоже, новенький.
— Он — работник, — сказала Кэт.
— Ух ты! — заинтересовался гуру. — Что-то новенькое. То есть, он с рабочего района? Он говорит?
— Да, — сказал Кирилл.
Человек захлопал в ладоши.
— Замечательно! Замечательно! Он, наверное, хочет послушать, почему он — там, а мы — здесь? — обратился он к девушке. — Ну, в целях понимания, расширения кругозора и всего такого прочего?