Движущая сила

Фрэнсис Дик

Иркаб мощным, сильным галопом промчался мимо. Майкл было повернулся ко мне с улыбкой, но увидел, что комментарии излишни. Когда видишь такую лошадь, какие уж тут комментарии.

Мы вернулись к конюшням. Я поблагодарил Майкла. Он кивнул, и я понял, что каким-то странным образом, благодаря этому великолепному галопу, мы стали ближе, почти что друзьями, а не просто хорошими деловыми партнерами.

Я отогнал шестиместный фургон Льюиса назад, на ферму. Деловая суета, царящая там, быстро вернула меня на землю.

Азиз вышел

на работу. Его живость и сверкающая улыбка уже успели слегка затуманить отнюдь не столь сияющие глаза Харва. Он с видимым облегчением приветствовал мое появление и объяснил, что пытается втолковать Азизу, недовольному его первым заданием, что работа есть работа и еще раз работа.

– В нашем деле всякое бывает, – сказал я Азизу. – Сегодня ты везешь семерку стариков, дышащих на ладан. Зато завтра, возможно, повезешь победителя дерби. Для нас главное – доставить груз живым и невредимым.

– О'кей.

– И помни, пожалуйста, что, пока ты едешь по шоссе с определенной скоростью, все лошади либо дремлют, либо спят, но, когда ты замедляешь ход и поворачиваешь, они просыпаются и сначала не могут сообразить, где находятся, поэтому топчутся, стараясь удержаться на ногах. Все лошади так себя ведут, а эти к тому же еще и очень старые и вообще с трудом держатся на ногах, так что нужно быть особо осторожным, иначе ты привезешь их валяющимися на полу, если вообще живыми, и в результате нам не заплатят, да мы еще легко отделаемся.

Азиз слушал эту скучную проповедь сначала с недоверчивой ухмылкой, но потом с полным вниманием. Не мешало бы ему еще время от времени кивать головой.

– Ты ведь водил фургоны с лошадьми, верно? – спросил я.

– Да, – быстро ответил он. – Конечно. Но недалеко, вокруг Ньюмаркета. И на скачки в Ярмут. Но не по шоссе.

Харв нахмурился, но в подробности вдаваться не стал. Так что я остался при своих больших сомнениях. Верно, в Восточной Англии мало длинных шоссейных дорог, но с трудом верилось, что конюшня в Ньюмаркете не посылала своих лошадей на более дальние расстояния.

Я было собрался задать Азизу несколько наводящих вопросов, но в этот момент в наших воротах возникла Лорна, сестра Моди, в своем алом “Рэйндж-ровере”, аристократе машин класса “сафари”, пригодных как к суровому африканскому бездорожью, так и к ровным дорогам Пиксхилла.

Озабоченная и деловитая, Лорна выскочила из машины и подошла к нам, торопливо поцеловав меня в щеку. Голубоглазая тридцатилетняя блондинка с длинными ногами, разведенная и богатая, прелестная Лорна сурово посмотрела на меня и обозвала свиньей за то, что я потребовал деньги за перевозку “пенсионеров”.

– Гм, – произнес я, – а Джон Тигвуд берет деньги с владельцев старых лошадей?

– Это совсем другое дело.

– Ничего подобного, просто он хотел получить и там, и здесь, вернее, пытался.

– Центру престарелых нужны деньги. Я улыбнулся ничего не значащей улыбкой и познакомил Лорну с

Азизом, сегодняшним водителем. Лорна широко раскрыла глаза. Азиз, пожимая ей руку, одарил ее сверкающей белозубой улыбкой и сиянием темных глаз. Лорна начисто позабыла про мою жадность и доверительно поведала Азизу, что им доверена прекрасная миссия милосердия и что они должны почитать за честь, что им поручили спасение старых друзей.

– Полностью с вами согласен, – сказал Азиз. Он слегка усмехнулся в мою сторону, как бы предлагая обвинить его в двуличии. Бродяга он, и все тут, подумал я, но такие бродяги хорошо действуют на настроение, до известных пределов, разумеется.

Как раз этот момент и выбрал Джон Тигвуд, чтобы осчастливить нас своим появлением, без которого лично я вполне бы обошелся. Маленький пузатый недоносок, как называл его Харв, возник из бежевого пикапа, на котором вдоль и поперек аршинными белыми буквами было написано: “Центр для престарелых лошадей”, и с важным видом направился к нам. На нем были серые плисовые штаны, рубашка, расстегнутая у ворота, и свитер грубой вязки. В руке он нес куртку.

– Доброе утро, Фредди.

Голос звучал сурово, но было совершенно очевидно, что под напускной важностью не скрывается ничего существенного. По сути дела, Тигвуд был ничтожеством, играющим им самим придуманную роль. Такое встречается не так уж редко, и не всегда следует таких людей осуждать. Что еще он мог поделать? Красться по жизни, бить себя кулаком в грудь?

Я уже давно привык к центру для престарелых как переменной части местной жизни. В то утро, во вторник, я задумался, сам ли Тигвуд создал этот центр, на что он живет, не на собранные ли пожертвования, и если так, то не следует ли Пиксхиллу воспротивиться? Здесь постоянно можно было встретить старых лошадей, дремлющих на солнышке. Дело в общем-то стоящее, если помнить о милосердии.

– Привет, Лорна, – сказал Тигвуд.

– Джон, дорогой мой. – Лорна клюнула его в щеку где-то поверх жиденькой бороденки, огибавшей острый подбородок.

Даже бороденка у него, подумал я, стараясь сдержать раздражение, ни то ни се. Как и его тонкая шея с острым кадыком. Но ведь это не его вина.

– Чем могу служить, Джон? – спросил я, поприветствовав его.

– Подумал, мне стоит поехать с Лорной, – возвестил он. – Семь лошадей... две пары рук лучше, чем одна. Это твой водитель?

Лорна бросила быстрый взгляд на Азиза, внезапно усомнившись, что ей так уж нужен Джон, но маленький пузатый недоносок уже все решил, явился одетым для путешествия, и спорить с ним было бесполезно.

– Как мило, – сказала Лорна без всякого воодушевления.

– Путь неблизкий, – как бы между прочим заметил я, – пора бы и двигаться.

– Да, да, конечно, – сказал Тигвуд, суетливо принимая на себя руководство операцией. – Поехали, водитель.

– Его зовут Азиз, – подсказал я ненавязчиво.