Движущиеся картинки
Шрифт:
Сильверфиш взял в руки мегафон.
– Дамы и господа, – сказал он, – сегодня вам выпала привилегия быть свидетелями поворотного момента в истории Века… – Он опустил мегафон, и Виктор услышал, как алхимик быстрым шепотом спрашивает у одного из своих помощников: «Какой сейчас век? Точно?», а потом Сильверфиш снова поднял мегафон и продолжил прежним сочным и оптимистичным тоном: – Века Летучей Мыши! Ни много ни мало – рождения Движущихся Картинок! Картинок, что движутся без помощи магии!
Он подождал аплодисментов. Их не было. Толпа просто пялилась на него.
Несколько утратив кураж, Сильверфиш продолжил:
– Говорят, что Увидеть – значит Поверить! Но, дамы и господа, вы не поверите Своим Собственным Глазам! Вам предстоит узреть Триумф Естественных Наук! Чудо Столетия! Открытие, Способное Потрясти Мир… нет, осмелюсь даже сказать, Всю Вселенную!..
– Надеюсь, это будет получше, чем та чертова сосиска, – проговорил тихий голос возле колена Вик-тора.
– …Обуздание Механизмов Природы для создания Иллюзий! Иллюзий, дамы и господа, не имеющих никакого отношения к Магии!..
Виктор скользнул взглядом вниз. Внизу никого не было, кроме маленького песика, который активно чесался. Он медленно поднял голову и сказал:
– Гав?
– …Потенциал для Образования! Исскуства! Истории! Благодарю вас, дамы и господа! Дамы и господа, Вы Еще Ничего Не Видели!
За этим последовала еще одна оптимистичная пауза для аплодисментов.
Кто-то в первом ряду толпы сказал:
– Это верно. Вообще ничего.
– Ага, – согласилась его соседка. – Когда ты уже закончишь трепаться и начнешь тени показывать?
– Точно! – выкрикнула другая женщина. – Сделай «калечного кролика». Мои детишки его обожают.
Виктор ненадолго отвел взгляд, чтобы усыпить подозрения пса, а потом повернулся и пристально на него уставился.
Пес дружелюбно оглядывал толпу и, похоже, не обращал на него никакого внимания.
Виктор на пробу поковырялся пальцем в ухе. Должно быть, эхо шутки шутит или что-то еще. Дело было не в том, что пес издал звук «гав», хотя уже это – сам по себе уникальный случай; большинство собак во вселенной никогда не гавкают, их лай более сложен: «Вууугх», например, или «хвхууф». Нет, дело было в том, что он вообще не залаял. Он сказал «Гав».
Виктор помотал головой и снова поднял взгляд, как раз когда Сильверфиш спрыгнул с помоста перед экраном и жестом велел одному из своих помощников начать вращение ручки, торчавшей сбоку ящика. Послышался скрежет, перешедший в равномерное щелканье. На экране затанцевали смутные тени, а потом…
Одной из последних вещей, которые запомнил Виктор, был послышавшийся рядом с коленом голос:
– Могло быть и хуже, приятель. Я ведь мог и «мяу» сказать.
Голывуд грезит…
И вот прошло восемь часов.
Проснувшийся с жуткого похмелья Думминг Тупс виновато посмотрел на пустой стол по соседству. Пропускать экзамены было не в духе Виктора. Он всегда говорил, что наслаждается риском.
– Приготовьтесь
Стоявший за кафедрой волшебник перевернул песочные часы.
– Можете приступать, – сказал он.
Кое-кто из студентов – тех, что посамоувереннее, – перевернул листки щелчком пальцев. Думминг немедленно их возненавидел.
Он потянулся за своей счастливой чернильницей, но с перепугу промахнулся и перевернул ее. Билет захлестнул миниатюрный черный потоп.
А Думминга почти так же безнадежно захлестнули паника и стыд. Он промокнул чернила полой мантии, размазав их по столешнице тонким слоем. Его счастливую сушеную лягушку унесло волной.
Сгорая от стыда, роняя капли чернил, он умоляюще посмотрел на председателя комиссии, а потом перевел упрашивающий взгляд на пустой стол по соседству.
Волшебник кивнул. Благодарный Думминг бочком перебрался через проход, дождался, пока уймется колотящееся сердце, а потом очень осторожно перевернул лежавший на столе листок.
Десять секунд спустя, вопреки всякой логике, он снова его перевернул – на случай, если произошла ошибка и остаток вопросов каким-то образом очутился на обратной стороне.
Его окружала напряженная тишина, в которой скрипели от натуги пятьдесят девять умов.
Думминг снова перевернул листок.
Быть может, это какая-то ошибка. Но нет… вот и печать Университета, и подпись аркканцлера, и все остальное. Так что, возможно, это какое-то особое испытание. Возможно, прямо сейчас они наблюдают за ним и ждут, что он сделает.
Думминг украдкой огляделся. Другие студенты, похоже, трудились изо всех сил. Наверное, это все-таки ошибка. Да. Чем больше он об этом думал, тем логичнее казалось это объяснение. Должно быть, аркканц-лер сначала подписал листки, а потом, когда писцы их заполняли, один из них только-только закончил с архиважнейшим первым вопросом, когда его куда-то позвали, и никто этого не заметил, и листок попал на стол Виктора, вот только Виктора не было, и листок достался Думмингу, а это значило, решил он в неожиданном приступе набожности, что боги хотели, чтобы он ему достался. В конце концов, Думминг не виноват в том, что из-за какой-то оплошности получил вот такой листок. Упустить такую возможность, скорее всего, будет чем-то вроде святотатства.
Они обязаны принять то, что ты сдаешь. Думминг не зря жил в одной комнате с величайшим в мире специалистом по экзаменационным процедурам и кое-что усвоил.
Он снова посмотрел на вопрос: «Ваше имя?»
И ответил на него.
А чуть погодя несколько раз подчеркнул ответ с помощью счастливой линейки.
А еще чуть погодя, чтобы показать свое прилежание, написал чуть выше: «Ответ на вопрос номер Один:».
А еще через десять минут добавил строчкой ниже: «Что и является моим именем» – и тоже подчеркнул.