Двое из ларца
Шрифт:
Интересно, а вот когда червяк на крючке извивается, его поведение относительно окуня можно характеризовать как виктимное?»
Он дошел до конца рядов и медленно пошел обратно.
«Нет, только здесь он должен меня караулить. Не шмотки же китайские я домой повезу? Икорку, только икорку и рыбку. Ну? Где же ты?» — Гурский остановился, достал сигарету и, пытаясь прикурить, быстро, не поворачивая головы, одними глазами огляделся по сторонам. Потом, якобы загораживая пламя от ветра, развернулся, склонился к зажигалке и оглядел пространство за спиной.
«Оп-паньки, голуба моя… Вот ты и нарисовался».
Гурский подошел, встал рядом.
— Ну и как, не очень соленая?
— Да нет вроде… — поднял голову парень. — Вкусно.
— И почем? — спросил Гурский у продавщицы.
— Ну, вон ту, — она указала на литровую стеклянную банку, — за сто рублей отдам.
— Да стекло везти неудобно. Кокну еще. А это? — он коснулся рукой, держащей сигарету, пластикового бидончика с крышкой и ручкой.
— Ну, тут побольше двух килограмм…
— За двести, а?
— Ну ладно.
— А довезу я до Ленинграда, не испортится?
— Ничего ей не сделается. Вы ж самолетом?
— Ну да. Сегодня. Вот только вещи в гостинице заберу.
— Довезете, не переживайте.
— Вот и спасибо, — он расплатился, взял бидончик. — Теперь рыбки еще, и все.
«А может, это и не ты вовсе? — думал он, покупая рядом пару балыков кижуча и две теши. — Мало ли здоровых ребят в меховых куртках ходит. Холодно. И рожа не такая уж и бандитская. И вообще, что значит „бандитская рожа“? Ничего не значит. Ровным счетом. Тот на Димку зверем смотрел с высоты своего роста, вот он и оробел. А этот даже и симпатичный. Взгляд открытый. Вот в глазах, правда, что— то… Так это теперь почти у каждого. Жизнь такая. Куртка коричневая. И сумка на плече… Ладно, посмотрим».
Парень не стал ничего покупать и не спеша направился к выходу с рынка.
Александр походил еще немного между рядов, купил и сразу съел большое китайское яблоко и пошел в гостиницу.
Войдя в вестибюль и увидев давешнего парня у стойки регистрации, разговаривающего о чем-то с администратором, он испытал смешанные чувства. Где— то внутри шевельнулись одновременно и тревога, и азарт. Гурский невольно окинул взглядом рослую широкоплечую фигуру.
«Ну… если в честном открытом бою, — прикинул он, — то шансы выжить вообще-то есть. Но только нам это без надобности. Хотелось бы обойтись без рукосуйства. Истинный мастер побеждает без поединка. Максимум, так сказать, общения при минимуме спорта».
Александр поднялся на свой этаж, взял у дежурной ключ, зашел в номер, запер за собой дверь и занялся приготовлениями к осуществлению своего немудреного плана. Все необходимо было сделать очень быстро.
Первым делом он достал купленную трубку, собрал на ладонь немного влажной песчаной грязи с рифленой подметки своего ботинка и плотно потер бурой кашицей девственно блестящую полировку чубука. Затем тщательно обтер комком туалетной бумаги и заново подполировал о краешек шерстяного свитера.
Осмотрел со всех сторон — стало вроде убедительнее. На всякий случай немного погрыз мундштук, оставив на нем явственные следы зубов, и тоже затер их краем свитера. Понюхал чубук — изнутри пахло сгоревшим табаком, потянул воздух через
«Ну что, — подумал, — по запарке должен схавать. А времени раздумывать ему никто давать и не собирается. И потом, его номер — шестнадцатый. Ему небось не меньше моего вся эта канитель обрыдла. Он тоже домой хочет. Формально он свою задачу выполнил — вот она, трубка. А там дальше пусть старшие гадают. Верно, дружок?»
Переложил настоящую трубку из пуховика во внутренний нагрудный карман камуфляжа, небрежно бросил пуховик на стол и очень аккуратно вложил в один из раскрывшихся его карманов другую, недавно купленную, но так, чтобы она, якобы наполовину вывалившись, сразу, с порога, бросалась в глаза. Отошел к двери, посмотрел, вернулся и чуть подправил.
После этого вынул из сумки большой прозрачный мешок с разноцветными пластмассовыми горошинами и длинные толстые шерстяные носки. Взяв со стола небольшую увесистую пепельницу из литого стекла, опустил ее в носки, засунув один в другой, и убрал в широкий набедренный карман камуфляжных брюк. Мешок поставил возле дивана. Подошел к окну и задернул плотные шторы. Теперь гостиная, освещаемая лишь через дверной проем светом из окна спальни, погрузилась в полумрак. Вернулся к мешку с шариками, подцепил вилкой пластиковый бок, надорвал и потянул за образовавшийся лоскуток. Через дыру содержимое хлынуло на пол. Отступая от стола к двери, равномерно и тщательно разровнял шарики на твердом гладком полу. В мешке оставалось еще достаточно, но и того, что высыпалось, вполне хватило, чтобы покрыть изрядную площадь пола ровным плотным разноцветным ковром.
Распрямился и оглядел результаты труда: полоска света очень удачно падала прямо на торчащую из кармана трубку, оставляя в сумраке плоскость пола. Взглянул на часы — уложился в несколько минут.
«Так… — подумал. — Вот и все, пожалуй».
Зашел в ванную, включил душ и прошел несколько шагов по коридору до небольшого холла, где у столика дежурной по этажу увидел стоящего к нему спиной парня в коричневой кожаной куртке с капюшоном.
— Девушка, — подошел он к столику. — А у меня воды горячей нет. Это как?
— Где?
— Да вон, в номере у меня, в кране. Чуть ли не джакузи есть, — сказал он, обращаясь к парню, — а воды горячей нет. А?
— Бывает… — хмыкнул тот.
— Вы подождите. Откройте воду и подождите, она пойдет, только не сразу, — успокоила Гурского дежурная.
— Ну ладно… — Он развернулся и пошел в номер.
«А коридор от ее столика не просматривается, — отметил про себя. — И в коридоре темновато, свет в номер почти не падает. Все как надо».
— Спасибо! — громко сказал Александр, выглянув из номера. — Все в порядке!
— Ну вот видите… — ответила девушка. — А вы переживали.
«А мы и не переживали ни разу…» — сказал Гурский про себя, запершись в санузле и оставив чуть приоткрытой входную дверь номера.
— А за-ахадити к на-ам на агане-ек… — негромко пропел он под шум душа, сел на закрытую крышку унитаза, отвинтил пробку с захваченной из сумки пластиковой фляги со стратегическим запасом коньяка, нетронутого аж еще с того времени, когда он отхлебывал из нее, сидя на железном полу вагонного тамбура, сделал хороший глоток, закурил сигарету и стал ждать.