Двое в лодке
Шрифт:
Пол был холодный, пульсирующее напухшее лицо чуть не шипело, прикасаясь к шершавому бетону. Где я? И где... Женька!
Я вскочил, забыв о боли, меня сразу же повело, ударило о стену, я вцепился в неё, как клещ.
– Женя!
– казалось, я крикнул изо всех сил, но услышал только слабый хрип, на который, тем не менее, получил ответ.
– Лёша?
– моего плеча коснулась холодная ладонь, Женькин голос звучал получше, чем мой, но тоже не шибко здоровым. - Лёш, ты как? Тебя так били... Сядь, пожалуйста, я сейчас
Она зашуршала чем-то на полу, нажала на мои плечи, я сполз по стене на пол, поднёс руки к лицу:
– Здесь темно?
– Да.
Фух, я уже испугался, что мне глаза испортили.
– Давно мы здесь?
– Я очнулась пару часов назад.
– Очнулась? Они что, и тебя?..
– от дикой злости на пару секунд перестало болеть всё тело, если бы её обидчик стоял рядом, я бы уже бросился рвать его голыми руками. Ударить её?!
– Только один раз, - она вздохнула, - по крайней мере, я помню только один удар. Но больше ничего не болит.
Протянув руку на её голос, я наткнулся пальцами на ткань, подтянул её к себе за футболку и усадил рядом:
– Куда ударили?
– Лицо, слева, - я провёл рукой по плечу до лица, нащупал маленький горячий синячок у виска, он чуть припух, но опасности не представлял. Опытная сволочь била, скоро даже следа не останется. Я прокашлялся, - ничего страшного, даже синяка не будет, не переживай, - неуклюже погладил её по щеке, пальцы были корявые и нечувствительные, я сразу спрятал их от греха подальше.
– Что было после того, как меня вырубили?
– Тебя били, - тихо вздохнула она, коснулась моего плеча, - битой и ногами... Потом увидели, что я набрала милицию и один ударил меня. Потом я проснулась уже здесь, было ещё светло, здесь есть окно маленькое...
– Что это за помещение?
– перебил я
– Кладовка. Или полуподвал, - она прижалась ко мне боком, я почувствовал, как дрожит её плечо. Интересно, от холода или от нервов?
– Ты замёрзла?
– она помолчала, потом ответила:
– Уже да, хотя поначалу было не холодно. Здесь валялись какие-то старые вещи, я постелила несколько на пол и укрывалась тоже. И тебя укрывала, но ты наверное их сбросил, когда поднялся. Притащить ещё?
– Давай, - стыдно, конечно, эксплуатировать девушку, но когда сам разваливаешься на части...
Она принесла каких-то пыльных фуфаек, накинула мне на плечи, сразу стало теплее. Её руки случайно коснулись моей шеи, потом уже не случайно – лба и щеки.
– У тебя температура, - её голос был озабоченным, я фыркнул:
– У меня ещё и сотрясение, прикинь? И потроха отбиты напрочь, это ничего?
– Очень смешно, - она опять пристроилась рядом, опёрлась плечом, тихо спросила, - тебе не больно, когда я так опираюсь?
Больно было, но совсем немного и я решил соврать:
– Нет, опирайся на здоровье, - она свернулась почти клубком, прижавшись ко мне плечом и бедром, вздохнула.
– Лёш, - она подозрительно шмыгнула носом, - что с нами теперь будет?
Я стиснул зубы. Больше всего хотелось вызвериться и заорать, что знаю не больше неё, но к счастью, думать прежде, чем говорить я уже научился. Только женских истерик мне сейчас и не хватало, а после подобного ответа как раз это мне и светит.
– Да ничего. Скорее всего, они боялись, что мы пойдём в милицию, а они смыться не успеют. А так, они подержат нас денёк и отпустят, а самих уже никто не найдёт, - я хмыкнул, - ещё могут выкуп за тебя потребовать, но в этом случае с тобой будут получше обращаться. А меня оставили, чтоб не сорвал им сделку, взять-то с меня нечего.
– Правда?
– в её голосе было столько надежды что всё, что я только что сочинил, истинная правда, что стыдно стало, хоть проваливайся в ад. Я осторожно поднял отозвавшуюся болью руку и обнял её за плечи, прижал к себе:
– Правда, не переживай. Тебе они точно ничего не сделают.
– А тебе?
– А я переживу, - я попытался улыбнуться, разбитое лицо повело на одну сторону и улыбка превратилась в гримасу боли. Женька погладила меня холодной ладонью по щеке, горящей коже это было дико приятно.
Потом мы как-то постепенно уселись поудобнее, накрылись одной фуфайкой и я опять отключился.
***
А разбудил меня размашистый пинок под больные рёбра. Я захлебнулся вдохом, свернулся клубком на полу, пряча голову и отбитое нутро. Тяжёлый ботинок ткнулся в бок ещё пару раз, потом гнусавый голос протянул:
– Подъём, належался. Вставай и шагом марш.
Сволочь… Я пытался заставить лёгкие хватануть хоть немного воздуха, но боль впивалась в грудь, как тугие верёвки, перед глазами скакали чёрные точки. Меня потыкали чем-то в затылок, другой голос сказал:
– Перестарались пацаны. За что они его хоть?
– Не перестарались, всё правильно, - гнусавый несильно пнул меня ещё разок, я на всякий случай прикинулся обморочным, может, выгадаю хоть пару минут. Боксёрам вон и восьми секунд хватает… - Он банду пацанов Косого вдвоём с каким-то мужиком отделал, - из угла донёсся глухой смех.
– Чё ты ржёшь!?
– Вдвоём? Всю банду?
– Не всю, там человек пятнадцать было. А вчера, ты слышал? Толстого как увезли, так до сих пор в больнице. И никто не знает, в чём проблема.
Ага, значит я всё-таки попал по нужной точке. Или нет? Если он всё ещё не окочурился… Лёгкие наконец вышли из коматоза, с треском позволив мне откусить немного воздуха, я увидел бетонный пол и собственную руку, повернул голову.
– О, очнулся боец, - обладатель гнусавого голоса ткнул меня милицейской дубинкой в плечо.
– Вставай, пошли.