Двое в лодке
Шрифт:
Уже с полминуты никто не стрелял, ржавая палуба была засыпана осколками стекла и гильзами, из рубки доносилась нерусская ругань и постанывания. Я снял кроссовок, выдвинул его за край и подождал — ноль реакции. Яхта уже ощутимо накренилась, гильзы скопились у стены, туда же понемногу стекала кровь из-под неподвижных тел. Нужно что-то делать. Узлы на канатах под такой нагрузкой затянулись намертво, развязать можно даже не пытаться, тем более что мудрёный узел я не смог узнать ни с первого взгляда, ни со второго. Значит, резать. Чем? Отличный вопрос...
Внутри яхты загремели тяжелые
– Лёш?
– Здесь, - я хмуро осмотрел Женьку, крови не заметил.
– Что у тебя?
– Без изменений. Как у вас?
– Нашли обоих, того, который был в рубке, я сказала не калечить, он поведёт корабль.
– Разумно, - я задумчиво отщёлкнул пальцем гильзу, посмотрел, как она скатывается обратно к стене и вздохнул, - Жень, чем можно разрезать сильно натянутый синтетический канат?
– Ножом, - пожала плечами она.
– Там на кухне есть, принести?
Я нервно хохотнул — как всё просто!
– Неси.
Она уползла, ей на смену выглянула Марина, помахала мне испачканной в крови ладонью:
– Мы — супер-вояки!
– Ты где выделалась, вояка?
– Жирному в морду дала, - она довольно улыбнулась, согнула руку, играя бицепсом, - нос сломала, сто пудов.
Я фыркнул и покачал головой — какой же я везучий жучара, за что мне такая благодать? И что со мной для равновесия будет дальше, если в авансе такая пруха?
Женька примчалась с целым арсеналом, высыпала передо мной на пол, развела руками:
– Я растерялась, сам выбирай.
Не густо — пара тупых кухонных пил, один маленький, но острый ковыряльник и целый набор ножей из дрянной стали, которые можно об колено переломить. Я взял маленький, повертел в руке, взглянул на Женю:
– Из калаша ты тоже стреляешь?
– Хуже, чем из пистолета, - нахмурилась она.
– Ты полезешь резать канаты без оружия, что ли?
– Да. Тут или резать, или стрелять, одновременно по любому не получится. Прикроешь?
Она взяла протянутый автомат, приложилась к нему, повела плечами:
– Всё нормально. Я смогу.
– Ну и отлично. Начинай.
Она выглянула за стенку, первым выстрелом разнесла чудом уцелевшее где-то стекло, второй прошил многострадальную рубку. Я выкатился к ближайшему канату, стараясь занимать как можно меньше места, стал пилить скользкую синтетику, стискивая зубы и тихо матерясь. Не поддавалось. Грёбаный канат распушился тонкими волокнами, но лопаться не собирался, я злился и пилил ещё быстрее. С корабля выстрелили, сбив краску в полуметре от меня, по спине стекал пот, рука с ножом быстро немела от усилий. Чёрт, не режется, чёрт!
– Лёша, уходи!
Я не задумываясь прыгнул за стенку, по палубе градом застучали пули, на секунду обернувшись к кораблю, я увидел, как разлетается голова одного из арабов, заляпывая дырявую от пуль стену. Женька продолжала стрелять. Одиночными. Прицельно. Мать моя женщина,
Она пригнулась, пережидая вражескую очередь, сдула прядь с лица, виновато на меня посмотрела:
– Не получается?
– Нет, - я бросил нож, сильно потёр лицо, стараясь успокоиться. Женька на миг замерла, потом косо улыбнулась, ложась на палубу и тщательно прицеливаясь куда-то в горизонт. Я обернулся — море чистое, никого. Что она задумала?
Она выстрелила непонятно куда, даже не в ржавый корабль, чертыхнулась, прищурилась и выстрелила ещё раз. Звякнул метал, одна из опор перил, к которым был привязан канат, распустилась кривыми металлическими лепестками, две соседние со скрипом погнулись, я ошарашено расширил глаза. Это единственная опора, которую видно отсюда, значит... Женька встала, подтолкнула мне пистолет:
– Теперь ты прикрывай!
– и выбежала из-за укрытия. Я выглянул, пару раз пальнул по окнам и вышел следом за ней. Она почти в упор расстреляла остальные опоры, перила наклонились за борт, яхта стала выравниваться, ржавый корабль тоже закачало. Канаты продолжали висеть на не до конца отломившейся железке, я добежал до неё, стал бить ногами и рукоятью пистолета, наконец перила целиком свалились вниз, повиснув на канатах и стучась в борт постепенно удаляющегося корабля.
Я обхватил Женьку, подталкивая её за стену, рухнул на пол и только теперь разжал ладонь с пистолетом. Мы тяжело дышали, девушка сгорбилась, уткнувшись лбом в упёртый в пол прикладом автомат, вытирала пот ладонью. Я обнял её, прижал, поцеловал в макушку:
– Я не знаю, чтобы я без тебя делал.
Из двери осторожно выглянула Яна, опустила пистолет:
– Вы в порядке?
– В порядке. Скажи арабу, пусть заводит и плывёт к берегу.
Женька сунула мне автомат и встала:
– Я сама скажу, они не объяснят.
Я поднялся тоже, глянул из-за стены на неспешно задирающий корму корабль, криво улыбнулся — так им и надо, уродам. Яна потёрла лицо, как-то жалко улыбнулась мне и неожиданно вскрикнув, упала на одно колено. Один из валяющихся кучей арабов отпустил её ногу, ловко вскочил и схватил сзади за шею, приставил нож и внушительно сверкнул глазами:
– Брось оружие и отойди.
– Яна, будь хорошей девочкой, - я положил автомат и поднял открытые ладони, медленно отступая на полшага, со значением посмотрел в её расширенные глаза, - как я учил, поняла?
Она мелко закивала, насколько позволяла упёршаяся под подбородок рука, прикусила губу и незаметно подмигнула мне. Всхлипнула, зашептала:
– Можно мне... пожалуйста... можно...
– и вдруг крикнула, указывая куда-то вправо, - смотри, корабль!
Мужик отвлёкся всего на миг, перевёл глаза на горизонт, чуть расслабил руку с ножом... Мне этого мига хватило, я был предупреждён и ни на что не отвлекался. Прямой, как укол шпагой, удар в переносицу, хрящи сладко подаются под костяшками, вминаясь в череп, Яна приседает и ныряет вдоль стены за мою спину, раздаётся выстрел и араб падает, забрызгивая палубу и мои джинсы кровью из продырявленной ноги, за его спиной улыбкой маньяка скалится Янина подружка с миниатюрным пистолетом: