Двое в лодке
Шрифт:
– Почему?
Он тоже отложил вилку с ножом, положил подбородок на кулак, ожидая моего ответа, как хода в занимательной шахматной партии. Я не стала его разочаровывать, с хитрым видом провела ладонью перед лицом сверху вниз, как будто надевая маску и пролепетала с самым глупым и наивным видом:
– Потому что мы слабые перепуганные девушки и никогда не решились бы сопротивляться страшным бандитам. Нас спасли отважные полицейские, в бронежилетах и с автоматами, а они на стороне закона и справедливости, они что угодно могут сделать. И если они кого-то убили, значит так надо и так правильно, им виднее, как нас спасать.
В
– Да, тебе палец в рот не клади. И как эта Яна умудрилась тебя остановить?
Я поморщилась:
– Взяла в союзники моего парня. Они нашли на яхте лодку и взяли с меня обещание, что я её не прострелю. Пацифисты.
Следователь ухмыльнулся и вернулся к еде, как бы мимоходом обронив:
– Да... А что бы ты сделала с заказчиком этого похищения, если бы он оказался с вами на корабле?
– Прострелила бы ногу и бросила за борт, - я с обворожительной улыбкой облизала с ложки десерт, - рыбкам тоже нужно кушать.
– Опасная ты женщина, - он довольно отодвинул пустую тарелку, взялся за салат. - Знаешь, я полностью разделяю твоё незаконное желание, но только для того, чтобы его исполнить, мне нужны железные, неоспоримые доказательства. Добраться до серьёзных людей непросто, но доказать их вину ещё сложнее. Мне нужно поставить центральную фигуру этого рабского бизнеса в такую ситуацию, чтобы он никак не мог вывернуться. А такие большие люди обычно не предоставляют возможности обложить их со всех сторон.
– Значит, нужно самим создать такую возможность, - я пожала плечами, выскребая опустевшую вазочку, мужчина бросил на меня короткий одобрительный взгляд, помолчал, занимаясь салатом, потом тихо и очень серьёзно произнёс:
– Это опасно.
– Оно того стоит.
Он отложил вилку и в упор посмотрел на меня:
– Это действительно очень опасно.
Я вспылила:
– Опасно оставлять таких людей на свободе! Каждая минута промедления может стоить кому-то свободы или жизни, а эти скоты будут жить припеваючи и кататься на белых яхтах, - голос упал до ядовитого шёпота, я подалась вперёд и твёрдо заявила, - как бы это не было опасно, я всё для этого сделаю. Мне восемнадцать лет, я сама полностью отвечаю за свои действия, и если будет худо — смогу винить в этом только себя. Я заранее согласна на всё, что вы придумаете, лишь бы это дало мне возможность увидеть головы главных работорговцев отдельно от тел!
Он смотрел на меня не отрываясь, изучал выражение лица, заглядывал в глубину глаз. Наконец медленно кивнул и проговорил:
– Я тебя понял. Мы ещё поговорим на эту тему.
Я с трудом отвела взгляд от его непроницаемых чёрных глаз, отхлебнула кофе. Плечи прочертила запоздалая дрожь от только что сказанного — слишком пафосно получилось, надо было как-то посдержаннее... но уже поздно что-то уточнять, будь что будет.
Я немного поколебалась, но потом решительно достала ручку и стала писать на салфетке всё, что я точно знаю про дядю Витю, включая названия его предприятий и имена любовниц.
– Я хочу кое-что добавить, - я многозначительно приподняла брови, - не для протокола, а лично для вас, так сказать, по дружбе, - мужчина заинтересованно отложил вилку и взял исписанную салфетку. Я продолжила, - это наш "друг семьи", мои родители общаются
– Хорошо, я проверю, - он хитро подмигнул, - без протокола, по дружбе.
Мы договорились встретиться ещё раз, как только дело сдвинется или появятся новые обстоятельства, мило попрощались и разошлись.
***
На следующий день я провожала девчонок в аэропорт. Все были шумные и довольные, за два дня в больнице они успели отъесться, отдохнуть и успокоиться, теперь менялись телефонами и обещали друг друга не забывать. Я раздала билеты и документы, по ходу с каждой расцеловавшись и пересчитав всех. Четырнадцать человек — Яна с ними не поехала.
Не знаю, что там такое провернул хитрый бульдог Энвер, но Рами как-то внезапно исчез и из списка подозреваемых, и из правительственной больницы. Вместе с ним бесследно пропала Яна, билет на её имя мне не выдали, но приятный и улыбчивый посол загадочно поклялся, что ей не грозит ничего, кроме утомительных долгих разговоров, и что ей помогут вернуться на родину, как только она сама этого захочет. Я не стала выспрашивать подробности, нужно будет — мне Энвер расскажет.
Девочки поднялись по трапу, со мной рядом осталась только Марина, я удивлённо посмотрела на неё:
– Чего ждёшь?
– Не чего, а кого, - она загадочно подмигнула, потом пробежала глазами по толпе провожающих и кивнула на смуглого парня баскетбольной наружности, стремительно пробивавшегося в нашу сторону, - вот его!
Я поздоровалась, офигевая всё сильнее:
– Что происходит?
Парень опустил на землю чемодан и обхватил Марину:
– Мы решили, что Муське надо подлечить нервы, и что Турция для этого дела вполне подходит.
Марина хитро помахала билетом:
– Поменяем сейчас на неделю позже, сэкономим малость на обратной дороге.
Я хихикнула и покачала головой:
– Ну вы даёте... У вас документы все в порядке?
– Да, я всё подготовил.
Марина задрала голову, постучала парня макушкой в грудь:
– Ты мне телефон привёз?
– Да.
– И карточку купил?
– Да.
– Давай сюда, - она открыла трубку, удовлетворённо кивнула и сказала уже мне, - дай мне свой номер на всякий случай, ты тут всё знаешь, будет у кого спросить.
Мы обменялись телефонами и попрощались, они двинулись к кассам, я на выход. С завистью пронаблюдав, как парень подхватывает чемодан и забрасывает пищащую Марину на плечо, я подумала, что пора бы навестить своего, второй день его не вижу. Нас пока никто домой не отпускал, у следствия остались к нам вопросы, но Энвер обещал, что это ненадолго и завтра вечером мы тоже улетим. Сегодня у меня с ним ещё одна встреча тет-а-тет, узнаю, что он выжал из дуэта «Яна плюс Рами».