Двое в тихой гавани

Маккензи Мирна

Вьятт застонал. От острого мучительного желания у Алекс закружилась голова и подогнулись колени.

Вьятт, покусывая ее губы, прижал ее к своему сильному, твердому телу. Его ласки воспламеняли ее, обжигали… Его руки… О, эти руки…

«Не допусти этого, – велел внутренний голос. Можно было подумать, предупреждения Молли, Джейн и Сирины переплелись в единое целое, наделенное холодным разумом и здравым смыслом. – Ты же обещала быть сильной. Не отказывайся от своих слов…»

– Вьятт, мы должны остановиться, – прошептала Алекс в

его раскрытые губы.

Слова путались и не желали слетать с языка.

Однако Вьятт тут же разомкнул объятия и отстранился:

– Я должен перестать делать это.

– Ну уж нет, на сей раз тебе не удастся приписать всю вину себе! – возмутилась Алекс, нахмурившись и скрестив руки на груди. – И потом, я сильная и могу позаботиться о себе.

На лице Вьятта тут же появилась улыбка, которую он не смог подавить.

– Не смейся надо мной!

– И в мыслях не было. Ты пугаешь меня, Алекс.

– Правда?

– Да. Правда. – Только из его тона исчез даже намек на шутливость. – Я должен отвезти тебя домой.

– Еще рано.

Вьятт удивленно приподнял бровь, ожидая объяснений.

– Мы же приехали сюда не для того, чтобы заниматься любовью, а ради этой милой гостиницы, – напомнила Алекс. – Настало время уделить «Гавани» внимание, поскольку совершенно очевидно, что ты ее очень любишь.

Вьятт посмотрел на нее с таким загнанным выражением в ярких зеленых глазах, что ее душа снова сжалась от боли.

– Я не люблю ничего и никого.

Услышать это оказалось неожиданно больно, хотя Алекс толком не поняла почему. Он говорил ей об этом с самого начала. И повторил то же самое всего несколько минут назад. Вообще-то все вокруг твердили об этом. Ничего удивительного: вряд ли можно ожидать чего-то иного от человека, который видел в жизни только ненависть. Однако он заботился о людях. Алекс вспомнила, как мягко Вьятт разговаривал с Белиндой. Он сделал все, что мог, чтобы помочь Рэнди. «И для меня тоже разве что не вывернулся наизнанку», – подумала девушка. Все-таки Вьятту знакомо понятие заботы и сострадания.

Она сделала глубокий вдох и решила рискнуть:

– Я так понимаю, ты привез меня сюда, чтобы услышать объективное мнение. Что, если бы я сказала, что эти коттеджи нужно снести?

Она заметила, что Вьятт нервно сглотнул.

– Ты бы этого не сделала.

Теперь Алекс знала наверняка, почему он никого не возил сюда.

– Знаешь, большинство посоветовали бы тебе продать «Гавань».

– Если бы это место приобрел другой человек, я сам предложил бы такое решение.

– А ты уверен, что сам не хочешь сделать это?

– Абсолютно.

– Почему?

Вьятт одарил девушку одной из своих редких улыбок, и ей тут же захотелось прижаться к нему и замереть, наслаждаясь мгновениями близости.

– Тебе нравится что-то улучшать, развивать, а не разрушать. Рэнди относился к тебе снисходительно, а ты искала в его поведении плюсы. Белинда

рожала, ты могла бы отправить клиентов к Рэнди или вообще сказать, что это не твое дело, но ты помогла. Алекс Лоуэлл просто не способна на то, чтобы умыть руки и отойти в сторону. Поэтому если ты скажешь, что нужно сносить весь этот комплекс, я буду знать, что затея и впрямь безнадежная.

– В твоем описании я похожа на оптимистичную идиотку.

Вьятт покачал головой:

– Нет, по-моему, ты похожа на женщину, достойную восхищения, у которой всегда есть хорошие идеи.

– Ты любишь побеждать. И прекрасно знаешь, что, несмотря на все мои замечательные идеи, я часто проигрываю.

Алекс помолчала, снова вспомнив свои неудачи. Она подняла взгляд и, к своему удивлению, прочла на лице босса беспокойство.

– Я не собираюсь возлагать ответственность за успех или неудачу на твои плечи, Алекс. Мне просто интересно твое мнение.

– И все же это ты у нас гений в этой части. «Маккендрикс»…

– Совсем другое дело. Половина успеха была обеспечена его местоположением.

– И все же ты сумел добиться успеха там, где большинство потерпело бы поражение.

– Спасибо. Давай скажем так: моя ненормальная привязанность к «Гавани» мешает принимать адекватные решения. Я не хочу слишком вовлекаться в процесс.

Последний кусочек головоломки встал на место.

– Ты совершенно не хочешь что-то здесь переделывать, но это не согласуется с твоей концепцией «Перемены – это хорошо, совершенство – ключ к успеху».

– Что-то в этом духе, да. Наверное, мне и впрямь следует продать этот комплекс.

Алекс поняла, что «Гавань» и впрямь занимает очень важное место в его мире, даже если Вьятт не хотел признавать это. Мужчина боролся с желанием сохранить ее только потому, что в его жизни должно было быть место только для победителей.

В сердце снова возникла странная боль. Алекс столько всего знала и умела, но по жизни оставалась неудачницей…

Она сделала глубокий вдох. Сейчас речь шла не о ней. Вьятт сражался со своим прошлым и тем, что собой олицетворяло это место. Что он почувствует, решившись продать «Гавань»?

Алекс знала только одно: за нее стоило побороться.

– Не продавай. У нее есть… свои ценности.

Вьятт невесело рассмеялся:

– Например? Ты так говоришь, словно сама не уверена в этом.

Этот мужчина был слишком проницателен. Алекс сосредоточилась. С чем мы имеем дело?

– Можно добавить маленький садик к каждому коттеджу с местными растениями, цветами и камнями и поставить в нем видоискатель. Тогда посетители смогут любоваться скалами и птицами, которые там гнездятся. Или поместить на каждом домике таблички с интересными историческими сведениями. Поставить антикварную мебель. Можно даже увеличить один из коттеджей и устроить в нем комплекс развлечений. Это идеальное место для того, чтобы отдохнуть от вечной суеты Лас-Вегаса. Или…