Двое. После
Шрифт:
Мы приезжаем в незнакомому мне заведению, над крыльцом которого красным светится надпись «Salumeria». Сердце приятно екает, вызывая теплое покалывание в руках. Мы приехали в итальянский ресторан?
Булат помогает мне снять пальто, и я с досадой осознаю, что одета совсем просто: свободное платье-свитер, плотные колготки в тон. Сегодняшний день я собиралась пережить, а не проживать.
Булат терпеливо ждет, пока я изучу меню и назову заказ: апельсиновый фреш и ризотто. Кофе брать не решаюсь — и без того сильно
— Ты с работы? — спрашиваю я после того, как официант уходит.
— Из офиса. У тебя сегодня свободный день?
— Я закрыла сессию, а моя смена в «Холмах» завтра. Получается, что так.
— Как сессия?
Под его прямым взглядом я, как и всегда, начинаю смущаться. Не делать этого, наверное, невозможно. Вокруг нас почти нет посетителей, стол совсем небольшой, я его люблю, а он невероятно красивый.
Я тру пальцем серебристую рукоять лежащей передо мной вилки и издаю тихий смешок:
— А ты не знаешь?
Булат чуть склоняет голову вбок, в темных глазах появляется проблеск веселья.
— Хочу, чтобы ты мне рассказала.
Я закусываю губу, прячу глаза, но улыбка все равно прорывается наружу вместе с румянцем.
— Два зачета автоматом, экзамен по информационным технологиям в туризме — отлично. Безопасность жизнедеятельности — хорошо, — и тут же для чего-то поясняю: — Хотя вообще-то, у меня мало четверок.
— Учится нравится?
— Да, — отвечаю совершенно искренне. — Очень нравится.
Здесь я бы могла сентиментально добавить, что каждый день, заходя с здание МГУ я чувствую себя… правильной. Это сейчас я понимаю, что долгое время не считала себя таковой — отчаянно сопротивлялась мысли о скрытом дефекте и продолжала в него верить. Ведь должна была быть причина, почему меня не любила собственная мать, почему от меня отвернулась Кристина и почему в Череповце не задалось с учебой. Но теперь, когда я каждый день хожу в один из лучших вузов страны вместе с другими студентами, где меня хвалят преподаватели, и где никто, казалось, не замечает, что со мной что-то не так, я стала ощущать себя на своем месте. Я не глупая, не конченная. У меня есть друзья, работа, через пару лет будет диплом о высшем образовании и есть существо, которое любит меня больше всех на свете. Банди.
Всего этого я не говорю Булату, чтобы он лишний раз не подивился моей болтливой наивности. Просто добавляю:
— Спасибо тебе за то, что дал мне такую возможность.
Булат продолжает сверлить меня глазами, будто не замечая, что в этот момент официант расставляет по столу заказанную им минералку, сок и кофе. В горле зреет ком. Я что, собираюсь расплакаться? Глупости.
— Я видела Камиля «Холмах», — говорю, пожалуй, чересчур весело. Про визит Фиделя молчу — ни за что не смогу произнести его имя вслух.
— Он мне говорил, — невозмутимо отвечает Булат. Вот так просто признает, что
— А ты? — хватаюсь за возможность узнать о нем что-то новое, и заодно подтвердить или опровергнуть слова Иры о его доле «Холмах».
— Мы с Леонидом вместе открывали эту гостиницу. Я продал свою долю через два года.
— А почему?
— Мне сложно делить решения. Предпочитаю работать один.
Я киваю. Это я понимаю. Булат уверенный в себе и бескомпромиссный. Он любит решать все сам.
Из ресторана мы выходим, когда окончательно стемнело. Мне нравится эта густая вечерняя синева — она таит в себе ожидание и рождает волнительное покалывание в животе. Булат берет меня под локоть, когда мы спускаемся по ступеням, и я намеренно замедляю шаг, будто и правда могу упасть. С ним я невольно начинаю кокетничать, чего почти никогда не делала с Антоном.
— Они здесь очень вкусно готовят. Я дома иногда делаю ризотто с грибами — у меня получается не так вкусно.
— Хозяин итальянец. С ними сложно соревноваться.
Булат помогает мне сесть в машину, обходит капот. Несмотря на то, что салоне тепло, меня начинает знобить. Не от холода, а от неизвестности и волнения. Что дальше? Он отвезет меня домой?
Булат опускается в водительское кресло и смотрит на меня: глаза — губы — шея —грудь. Сердце поднимается в горлу, бешено пульсирует, мешает нормально дышать.
— Отвезти тебя домой? — он спрашивает это очень негромко, его тон низкий, вибрирующий.
Я не хочу домой, но все равно киваю. Сказать «нет» не могу — это признание собственной слабости. Я не хочу решать. Хочу, чтобы он решил за меня.
Булат тянет ремень безопасности, щелкает карабином. Протестующая беспомощность затопляет меня: он все решил. Везет меня домой. Я складываю ладони на коленях и смотрю перед собой. Нет повода расстраиваться. Я понятия не имела, что увижу его сегодня, а Булат сводил меня на ужин. Почему рядом с ним я становлюсь такой ненасытной и перестаю ценить, то что имею?
Внезапно его запаха становится больше. Тепло кофейного дыхания касается моих волос, плечо Булата задевает мое. Я перестаю дышать, и лишь заслышав знакомый шорох понимаю — забыла пристегнуть ремень.
— Я задумалась… — шепчу объяснение.
Он совсем близко. Татуированная шея над белым воротником, темная щетина, стильно выстриженные виски. Его ладонь гладит мою грудь, следует все тот же щелчок. Кровь приливает к щекам, в животе за мгновение становится горячо.
Я даже не успеваю понять, когда наши губы встречаются — может быть, это даже я первой к нему потянулась. Меня снова трясет, из груди вырываются несвязные звуки. Я задыхаюсь под напором его рта, сжимаю обеими ладонями шею, ерзаю бедрами на сиденье. В висках снова стучит: это оно, оно.