Двор Тумана и Ярости

Маас Сара

Мы привели моих сестер в деревню, чтобы отправить наше письмо. Рис зачаровал нас, и мы были невидимы для окружающих, в то время как мои сестры зашли в небольшую лавку, чтобы послать письмо по почте. По возвращению домой наше прощание было быстрым. Я знала, что Рис стремился вернуться в Веларис, дабы узнать, что задумал Аттор.

Я была немногословна с Рисом, пока он переносил нас через Стену, в тепло Прифиана, а затем рассеял нас в Веларис.

Утренний туман все ещё укутывал город и горы вокруг него. Было прохладно, но и близко не сравнить с немилосердным холодом в мире смертных. Рис оставил

меня в прихожей, послав горячий воздух на мои заледеневшие ладони и даже не соизволив попрощаться.

Снова проголодавшись, я нашла Нуалу и Керридвен и накинулась на сырно-луковые лепешки, размышляя о том, что я увидела и что сделала.

Меньше чем через час Рис нашел меня в гостиной, где я сидела на диване с книгой на коленях, подставив ноги теплу камина, горячая чашка розового чая стояла на низком столике рядом. Я встала, когда он вошёл, изучая его на предмет каких-нибудь повреждений. И не найдя ничего такого, что-то сковывающее мою грудь успокоилось.

— Мы закончили, — сказал он, проведя рукой по иссиня-черным волосам. — Мы узнали все, что нас интересовало.

Я приготовилась к тому, что больше мне ничего не расскажут, просто добавив, что всё улажено, но Рис продолжил:

— Решай сама, Фейра, сколько ты хочешь узнать о наших методах работы. Сколько ты сможешь выдержать. То, что мы сделали с Аттором — не самое приятное зрелище.

— Я хочу знать все, — сказала я. — Отведи меня туда.

— Аттор не в Веларисе. Он в Высеченном городе, во Дворе Кошмаров, где Азриэлю понадобилось меньше часа, чтобы сломать его, — я ждала продолжения, и, решив, что я не рухну в обморок, Рис подошёл ближе, оставляя между нами всего фут узорчатого ковра. Его сапоги, всегда безупречно начищенные… сейчас были забрызганы каплями серебряной крови. И лишь когда я встретилась с ним взглядом, он сказал:

— Я покажу тебе.

Я знала, что он имел ввиду, и приготовилась, отсекая от своего сознания и потрескивание огня, и картину сапог, и расползающийся в моём сердце холод.

Мгновение, и я оказалась на пороге его разума — в уголке памяти, который он подготовил для меня.

Тьма хлынула сквозь меня, мягкая и соблазнительная — отголосок силы, столь огромной, что она не имела начала и конца.

* * *

— Расскажи мне, как вы выследили ее, — спросил Азриэль тихим голосом, сломавшим множество врагов.

Я — Рис — скрестив руки облокотился о дальнюю стену камеры заключенного. Азриэль нагнулся над стулом в центре комнаты, к которому цепями был прикован Аттор. Несколькими уровнями выше развлекался Двор Кошмаров, не подозревая, что к ним пожаловал их Высший Лорд.

Нужно будет навестить их в скором времени. Напомнить, чьи руки держат их поводок.

Скоро. Но не сегодня. Не тогда, когда Фейра смогла рассеяться самостоятельно.

И она все еще чертовски зла на меня.

И, честно говоря, это заслуженно. Но Азриэль узнал, что небольшая вражеская группа проникла на Север пару дней назад, и мои подозрения подтвердились.

С целью добраться до Тамлина или до меня, но им была нужна она. Может быть, для их собственных экспериментов.

Аттор тихо рассмеялся.

— Я получил послание от короля с твоим местонахождением. Я не знаю, как ему удалось это узнать. Я получил приказ и полетел к стене настолько быстро как мог.

Нож Азриэля равномерно лежал на его колене. Говорящий Правду — имя, выгравированное серебряными иллирийскими рунами на ножнах. Он уже узнал, что Аттор и несколько других расположились на окраинах иллирийской территории. Мне даже захотелось подкинуть Аттора в один из военных лагерей и посмотреть, что с ним сделают иллирийцы.

Взгляд Аттора переместился на меня, сверкая ненавистью, к которой я давно привык.

— Желаю удачи в попытке уберечь ее, Высший Лорд.

Азриэль спросил:

— Почему?

Люди часто ошибались, считая Кассиана самым опасным; тем, кого невозможно приручить. Но у Кассиана всегда был вспыльчивый характер — характер, который можно ковать и ваять. Азриэль же был полон ледяной ярости, которую я никогда не мог растопить. За те столетия, что я знал его, он не много рассказал о своей жизни, о тех годах взаперти у его отца, в заточении во тьме. Должно быть, дар говорящего с тенями пришёл к нему именно тогда, возможно, он сам научился языку тени, ветра и камня. Его сводные братья тоже не были обходительны. Я знал, потому что встречал их, спрашивал их и размозжил им ноги, когда они в ответ плюнули в Азриэля.

Они смогли ходить — со временем.

Аттор сказал:

— Ты думаешь, никому не известно, что ты забрал ее у Тамлина?

Я это уже знал. Это было заданием Азриэля в последнее время: следить за ситуацией в Весеннем Дворе и подготовить нашу атаку на Хайберн.

Но Тамлин закрыл свои границы — запечатал их настолько глухо, что даже пролететь над ними ночью стало невозможно. И все глаза и уши, которые были у Азриэля в том дворе, стали слепыми и глухими.

— Король мог бы помочь тебе уберечь ее — воспринимай это как свою пощаду, если ты согласишься с ним работать…

Пока Аттор говорил, я тщательно исследовал его разум, где каждая мысль была еще более гнусной и отвратительной, чем предыдущая. Он даже не подозревал, что я проник в его разум, но… Вот что там было: картинки собранной армии — близнеца той, против которой я сражался пять столетий назад; берега Хайберна, заполненные кораблями, готовыми к нападению; король, развалившийся на своём троне в полуразрушенном замке. Никаких признаков хмурого Юриана или Котла. Ни намека на Книгу в их замыслах. Всё, в чём признался Аттор, было правдой. И в нём больше не было ничего ценного.