Дворцовые тайны. Соперница королевы
Шрифт:
Вновь что-то затрещало, небеса разверзлись и начался сильный ливень, заливший луг и костер, превративший землю у нас под ногами в непроходимую липкую грязь. Дождь, о котором я молилась, пошел, но было слишком поздно. То, что осталось от тела Джослина, безжизненно висело на столбе, а его лицо — лицо, которое я так любила, — было сожжено до неузнаваемости.
Я почувствовала, как Фрэнк взял меня за руку, и мы приникли друг к другу, стоя под потоками низвергающейся с небес воды до тех пор, пока толпа не рассеялась. Тогда мой отец приказал обернуть тело саваном и унести.
Глава 2
Мы
Но самая главная причина крылась глубже: весь наш род считался порченым, и это делало нас легкой мишенью для гнева королевы. Мы приходились родственниками сводной сестре королевы — принцессе Елизавете, которая в тот момент была брошена в Тауэр по обвинению в измене.
Моя мать — красавица Кэтрин Кэри [99] — была теткой Елизаветы, то есть мы с моим братом и сестрой приходились принцессе кузенами. Королева же подозревала всех родственников ее сводной сестры в заговорах против престола и мира в королевстве, и уж точно была уверена в их безнравственности.
99
Кэтрин Кэри (в замужестве леди Ноллис) (1524–1569) — дочь Марии Болейн и племянница Анны Болейн, второй жены Генриха VIII. Фрейлина четвертой и пятой жен короля Генриха Анны Клевской и Екатерины Говард. В 1540 г. вышла замуж за Фрэнсиса Ноллиса и родила ему 14 детей.
Когда мы были еще совсем детьми, моя мать рассказала моей сестре Сесилии, Фрэнку и мне нашу семейную историю. Началась она в первые годы правления великого короля Генриха VIII, за много-много лет до нашего рождения.
«Наш покойный король Генрих был женат на королеве Екатерине, испанке по происхождению, и очень надеялся, что она даст ему наследника. Но все мальчики, рожденные Екатериной, умирали, как и большинство девочек. Выжила только Мария — та самая, которая теперь нами правит. Если бы только королева Екатерина последовала за своими детьми, — с некоторым сожалением произнесла моя мать, — все было бы гораздо проще. Но она только рожала одного ребенка за другим, и все они умирали в младенчестве. Несчастный король решил, что на нем лежит проклятие Господне, и, возможно, был прав. С течением времени Генрих при живой жене стал жить с другими женщинами и оказывал им честь, позволяя становиться матерями его детей. Одной из таких женщин была моя мама и ваша бабушка Мария Болейн [100] ».
100
Мария Болейн (1499/1500–1543) — сестра Анны Болейн, одна из многочисленных любовниц Генриха VIII. По слухам, также была любовницей Франциска I, короля Франции, когда жила при французском дворе. Первым браком замужем за сэром Уильямом Кэри, вторым — за Уильямом Стаффордом, человеком незнатного происхождения.
Наша бабушка умерла, когда я была еще совсем малышкой, и я ее не помню, но я видела портреты, писанные с нее в юности. Какая она была красавица! Светло-каштановые волосы, голубые глаза, невинный взгляд. Но невинной она выглядела только на портретах. По словам нашей матери, безгрешной ее назвать никак было нельзя.
— У нее был муж по имени Уильям Кэри, — рассказала нам мать. — И еще у нее была любовь короля. И эта любовь была сильнее всех прочих привязанностей.
Последние
— Так, значит, ты — дочь короля! — воскликнула я. — И все мы его внуки!
Мать загадочно улыбнулась:
— Кое-кто так говорит, но только моя мать могла знать наверняка, кто чей сын или дочь, а она молчала. Думаю, король заставил ее поклясться никому не раскрывать секрет нашего происхождения. Одно могу сказать — король Генрих всегда благоволил мне и вашему дяде Генри.
Мамин брат Генри часто приезжал к нам в Ротерфилд-Грейз [101] . Он был высоким, крепким, атлетически сложенным мужчиной, прекрасным наездником и храбрым воином. Слушая рассказ матери, я подумала, что мой дядя, должно быть, очень напоминает своего возможного отца, ибо покойный король Генрих превосходил всех при дворе ростом, силой и владением рыцарскими искусствами.
101
Ротерфилд-Грейз — деревня в Южном Оксфордшире, где находилось имение Ноллисов. До нашего времени сохранилась фамильная часовня Ноллисов, где покоятся Фрэнсис и Кэтрин Ноллис.
— Значит, ты — принцесса, а дядя Генри — принц, — заявила я. — И вам должны оказывать королевские почести.
Мои брат с сестрой радостно закивали:
— Да, да, мама. Тебе это полагается по рождению.
Но моя мама только засмеялась в ответ:
— Никакая я не принцесса. Во всяком случае меня ею никто никогда не признавал. Я — всего лишь Кэтрин Кэри, дочь Марии Болейн Кэри и Уилла Кэри, приближенного короля. И мой брат Генри того же происхождения, по крайней мере — официально. На самом деле я не знаю, кто мой отец — король или законный мамин муж. Он, кстати, умер, когда я была совсем маленькой. А возможно, и совсем другой мужчина, потому что у мамы, по слухам, были и другие любовники. У меня и в мыслях нет претендовать на престол и соперничать с королевой Марией.
— Ты похожа на короля, — настаивала я. — У тебя рыжеватые волосы, голубые глаза и белая кожа, совсем как у него.
В том, что я так хорошо знала, как выглядел покойный король, не было ничего загадочного. Во всех королевских дворцах на стенах было развешено множество его портретов, а у нас в доме на почетном месте был установлен его бюст.
Моя мама только кивнула мне в ответ, а затем продолжала уже совсем другим тоном:
— Кто бы ни был мой отец, книга истории нашей семьи имеет и гораздо более постыдные страницы. Это касается Анны — сестры твоей бабушки Марии.
Мы все знали, кто такая Анна. Знаменитая и таинственная Анна Болейн! Ведьма, блудница, злодейка, приворожившая нашего короля Генриха, колдовством заставившая его развестись с законной супругой — доброй королевой Екатериной, и женившая монарха на себе. Злая, распутная королева, которой отрубили голову.
Я слышала, как слуги судачат об Анне, сколько себя помнила. Они часто крестились — на католический манер, — когда вспоминали ее, словно желая уберечься от давней скверны, хотя Анна была мертва уже много лет. Мои родители вообще никогда о ней не говорили, во всяком случае в моем присутствии, потому, когда мама упомянула ее имя, мы, дети, навострили уши.
— Моя тетя, королева Анна, ни в чем не походила на мою мать, ни внешне, ни по характеру. Мама была женщиной мягкой, уступчивой. Добрая душа! Она любила танцевать и веселиться. А еще она любила хорошо поесть и выпить вина — иногда больше, чем следовало.
Услышав это, я обменялась быстрыми взглядами со своей сестрой Сесилией. Каждая из нас хорошо знала, что подумала другая: мама тоже была любительницей выпить себе в ущерб.
— Моя тетка Анна была женщиной хитрой, расчетливой, болезненно честолюбивой. Она смотрела на окружающих с презрением и считала, что ее сестра Мария глупа как пробка. Но в конце концов в дураках осталась Анна. Моя мама почти всегда была счастлива, а Анна, даже вознесшись на самый верх, — никогда. Ее лицо никогда не лучилось безмятежным покоем.