Дворец, где разбиваются сердца
Шрифт:
– Мы на самом деле видели призрак, или это был сон? – спросила Николетта после короткой паузы.
– Кажется, на самом деле, – ответила Эльке. И добавила: – А она страдает. Не думаю, что она причинила бы нам зло. Ей так хочется людской любви...
– О ком это ты? – переспросила ее Кордеро. Эльке не ответила, так как думала о прелестном и величавом лике девушки, который она видела в белесом тумане. Или это галлюцинация? И они приняли болотные испарения за призрак?
Через час пленники подземелья были помещены в полицейские машины, которых появилось
Нико и Эльке снова спустились в подземелье, пустив впереди себя молодых полицейских с автоматами, однако никакого призрака там не было. Родриго трясся от страха, пытаясь спрятаться в груде костей на древних стеллажах, его тетка и два брата сидели взаперти в камере.
Сокровищ в самом деле в подземелье не оказалось, остались только сундуки, баулы и бочки, помеченные особыми знаками, которые не позволяли усомниться в том, что когда-то они находились в личной собственности императора Сильвио. Его печать и герб – но никакого золота и драгоценностей. Только одна золотая монета достоинством в сто реалов, найденная Мигелем на дне сундука.
Появление полиции в машинах, завывающих и сверкающих мигалками, переполошило весь монастырь. Аббатиса решила, что произошло еще одно убийство, узнав же, что арестована сестра Урсула и три ее племянника, которые обвиняются в шести убийствах, она впала в прострацию.
– Но сестра, – кинулась она к маленькой монахине, когда Урсулу в наручниках выводили из капеллы. – Как вы могли, сестра! Вы предали заветы Господа!
– Заткни пасть, корова, – ответила ей Урсула, и мать-настоятельница так и осталась стоять с раскрытым от удивления и негодования ртом, следя за тем, как Урсулу усаживают в полицейский автомобиль.
– Это позор нашего монастыря! – застонала Августина. – Сестра Урсула – убийца, отец Теренсио – вор...
Эльке тактично не стала напоминать, что и сама аббатиса не без греха. Прямо аббатство преступлений какое-то! Фелиппе Гарсиа был явно шокирован тем, что его заместитель оказался хладнокровным убийцей. Появившийся дон Пруденсио негодовал по поводу того, что Мигель, портье в его гостинице, в свободное от работы время промышлял убийствами.
– Какое счастье, что папа уехал! – говорил он. – А то пришлось бы отменять его визит! И это в нашем уютном городке, в нашей тихой Санта-Кларите!
Шуму после ареста сестры Урсулы было много, весть о том, что под монастырем обнаружено подземелье, в котором когда-то было спрятано сокровище императора Сильвио, привело в городок толпы журналистов. Николетта наотрез отказалась давать интервью, а Эльке считала часы до отлета домой.
Вечером следующего дня они собирали вещи в особняке Магдалены. Эльке, подумав, решила, что отпуск у нее удался.
– Жаль, что сокровища мы так и не нашли, – заметила Николетта. – Но может, это и к лучшему?
Растворилась дверь, возникла великанша-хозяйка. Колдунья Магдалена пробасила:
– Настал ваш час! Пошли!
Она взяла за руку Николетту
– И ты тоже! Идемте!
Комиссарши поняли, что задавать вопросов не следует. Магдалена спустилась на первый этаж, раскрыла дверь погреба, они спустились вниз. Николетта окинула взором уже знакомый солярий. И что с того?
Но колдунья раскрыла люк, который вел в подпол.
– Полезай! – приказала она, и Николетта не посмела сопротивляться. Она спустилась во тьму, за ней последовала Эльке, наконец появилась и хозяйка. Щелкнул выключатель, на низком потолке загорелась одинокая лампочка.
– Боже мой! – выдохнула Шрепп, озираясь по сторонам. – Боже мой!
Их окружали сокровища. На бетонном полу подвала лежали груды золотых монет, слитки серебра и тусклой платины, отдельными холмиками были навалены разноцветные драгоценные камни, ожерелья, браслеты, броши.
Николетта подошла к куче золотых монет, которая была увенчана двумя сверкающими коронами – одной мужской, для императора, и другой, поменьше, с огромным рубином на верхушке, для императрицы. Подле лежала держава – золотой шар, усыпанный бриллиантами, жемчугом и с крупным квадратным сапфиром.
– Драгоценности короны, которые пропали еще в 1866 году, – проявив знание истории Коста-Бьянки, произнесла Николетта. – Вот он, клад императора Сильвио Великолепного!
Эльке, присвистнув, попыталась прикинуть, сколько же здесь кубических метров золота и прочих ценностей. Получалась уж какая-то нереальная цифра. Это все стоит... С учетом исторической значимости...
– Откуда это все у вас? – обратилась Нико к Магдалене, которая, сложив руки на груди, наблюдала за Кордеро.
– Я – как и моя мать, и моя бабка, и моя прабабка – хранитель, – сказала та басом. – Альваро перед смертью поручил нашему роду следить за сокровищами и не допустить, чтобы они попали в руки бандитов и вообще тех, кому они не предназначаются. Мы перенесли золото сюда еще тридцать лет назад. Так надежнее!
Шрепп примерила на себя императорскую корону. Боже мой, ну и тяжелая! У Сильвио была чугунная голова, если он мог носить на себе подобную тяжесть!
– Но почему вы решили показать нам все это? – спросила она у Магдалены. – Чего ради?
Вместо ответа великанша ткнула пальцем в Николетту и сказала:
– Ради нее. Смотри!
Она открыла шкатулку, стоявшую на сложенных вдоль стены золотых слитках, вынула из нее бумагу и подала Кордеро. Николетта, бегло ее просмотрев, сказала:
– Мне сие знакомо, мы нашли такую же в надгробии Альваро. Копия завещания императора Сильвио, в котором он оставляет все свое имущество своему сыну Эдгару.
– Верно, – заметила Магдалена. – Эдгару и его потомкам! Матерью Эдгара была на самом деле не Изольда, жена Сильвио, а Каролина... Моя прапрабабка принимала ее на свет. В ту ночь была ужасная буря, и с неба падали лягушки.
– Но при чем это все? – повторила свой вопрос Эльке. – Тут золота и бриллиантов не меньше двух тонн. Почему это у вас в подвале?