Дворец, где разбиваются сердца
Шрифт:
Паулина дала самой себе слово, что никогда не будет перечить мужу. Если раньше она была к нему равнодушна, то теперь она начала бояться его, а чуть позже возненавидела Витторио.
То путешествие на плантацию она запомнила надолго. Карета неслась сквозь ночь по джунглям, и когда они завязли в грязи, Витторио, словно сойдя с ума, избил раба-негра, который правил лошадьми. Она, затаившись в карете, слышала только жалобные крики кучера, перешедшие в стоны и хрипы, затем все стихло.
Витторио вернулся в салон и сказал, как будто ничего не произошло:
– Мы сейчас отправимся
– А как же... А как же кучер? – рискнула спросить она.
Витторио, обернувшись, ответил:
– Кучер? Какой кучер? У нас нет больше кучера, Паулина, я сам буду править лошадьми!
Он убил беднягу, поняла Паулина, и от этой мысли она содрогнулась. В Коста-Бьянке негры и мулаты считались безраздельной собственностью белых господ, и те могли делать с ними все, что угодно.
Витторио в самом деле взгромоздился на козлы, и лошади, изнемогая под градом ударов хлыстом, которыми награждал их Рокасолано, понеслись дальше. В поместье, в новый свой дом, Паулина прибыла поздно ночью. Несмотря на неурочный час, их при свете факелов встречала вся челядь, выстроившись в шеренгу около особняка.
Витторио помог Паулине выйти из кареты. Он снова был галантным и радушным франтом. Паулина заметила, с каким ужасом слуги смотрят на своего господина.
– Это ваша новая хозяйка донна Паулина, – сказал он. – Вы обязаны подчиняться ей. Это понятно?
– О да, господин! – раздался испуганный ответ челяди. Витторио, явно довольный, велел разбирать чемоданы и распрягать лошадей. Он провел молодую жену в огромную гостиную. Дом в самом деле оказался великолепным. Это был подлинный дворец! Везде горели свечи, в полумраке Паулина разглядела старинную мебель и богатую обстановку. Она всегда мечтала, что станет хозяйкой в подобном особняке. Но в тот момент она пожелала оказаться рядом с отцом и братом.
Витторио провел ее по большой лестнице на второй этаж, распахнул украшенные расписными панелями двери, и они оказались в спальне. Перед Паулиной возвышалась огромная кровать с балдахином.
– Это наше супружеское ложе, – сказал Витторио и закрыл дверь. Паулина заметила, что он повернул в замке ключ. Витторио подошел к ней и поцеловал. Затем он бросил ее на кровать. Паулина попыталась сопротивляться, но Витторио наградил ее тумаками. Сорвав с нее одежду и едва не задушив, он грубо овладел ею и заявил:
– Никогда не смей оказывать мне сопротивление! Ты – моя жена, ты обязана починяться мне! Ты это поняла?
В доме было великое множество запретов и правил, которые установил сам Витторио. Паулине пришлось смириться с тем, что ее муж то и дело пропадает в доме терпимости или соблазняет красивую негритянку или мулатку. Она даже не возражала, потому что знала: стоит ей сделать это, как Витторио изобьет ее.
Он запретил Паулине отправиться на похороны отца, когда трагическая весть о его смерти пришла в поместье. Ее изредка навещал Альваро, старший брат. Он видел, как страдает сестра, и все время порывался проучить Витторио.
– Не делай этого, – умоляла его Паулина. – Ты ничего не изменишь, он только выйдет из себя и изобьет меня или кого-то из рабов.
Витторио
– Мне не нужна дочь! – вопил он, круша мебель в гостиной. – Мне нужен сын! Девчонку придется выдавать замуж, тратить деньги на приданое. Я хочу наследника!
Впрочем, он привязался к старшей дочери, которую в честь матери Витторио нарекли Марией-Эленой. Когда Паулина понесла во второй раз, он сказал:
– Если ты родишь снова девчонку, то я брошу ее крокодилам!
Рождение ребенка ожидалось в начале декабря 1839 года, поэтому в ночь с 17 на 18 ноября Витторио провел вне дома, развлекаясь со шлюхами в столице штата. Вечером 17-го у Паулины начались схватки. Прислуга засуетилась, немедленно послали за бабкой Магдаленой. Старуха, которая жила неподалеку, в городке Санта-Кларита, слыла колдуньей и, кроме всего прочего, была самой опытной в округе повитухой.
Буря в тот вечер началась неожиданно. Небо в считаные минуты затянули свинцовые тучи, и хлынул ливень, которого еще никогда не видели в тех местах. Поднялся ураган. Паулина, лежа на кровати в спальне, с ужасом вслушивалась в завывания ветра и стук капель дождя по стеклу. А если Магдалена не сможет добраться до поместья? Неужели она умрет при родах, как когда-то умерла ее собственная матушка?
Непогода усиливалась, ветер был такой силы, что вырывал деревья. Паулина впала в забытье и пришла в себя оттого, что ощутила на лбу прохладную руку. Перед ней возвышалась монументальная двухметровая великанша с черными как вороново крыло волосами. Это и была Магдалена. Она немедленно распорядилась принести горячей воды и простыней.
– Все будет в порядке, – сказала колдунья, и от одного ее голоса Паулине стало легче. Она поняла, что не умрет. Непогода усиливалась, внезапно раздались крики, в спальню влетела одна из служанок и закричала:
– Боже мой, с неба сыплются лягушки!
И в самом деле, по черепице забарабанил небывалый дождь – из туч на землю падали жабы и лягушки. Земля была усеяна шевелящимся ковром из больших и маленьких жаб, лягушек и квакш. Зеленые и бурые, разноцветные и в крапинку амфибии сыпались с неба, как будто кто-то наверху открыл особый кран.
Затем настал черед змей. Крестясь и поминая всех святых, слуги заперлись в доме, видя, как шипящие гадины приземляются на землю и тотчас снова оказываются в воздухе, подхваченные бурей. Крошечные аспиды и огромные удавы, безобидные и чрезвычайно ядовитые змеи оказались в безраздельной власти стихии.
– Что это значит? – спросила Паулина у Магдалены.
Колдунья ответила ей:
– Это предзнаменование. Такое бывает раз в сто лет. Думаю, это связано с твоим ребенком.
Схватки усилились, и Паулина поняла, что рожает. В тот самый момент, когда показалась головка ребенка, дом содрогнулся от ужасного удара. Паулина закричала, и вместе с ней закричал и новорожденный.