Дворец грез
Шрифт:
Я сглотнула. В горле у меня пересохло. И это была не просто жажда. Ее холодное, завуалированное оскорбление, краткая, безжалостная оценка моего положения очень метко поразили мою гордость.
— Прекрасно, моя царица, — удалось произнести мне с достойным похвалы самообладанием. — Однако моя царица простит мне, если я все же отклоню ее предложение.
Она склонила голову, будто ожидала такого ответа, выпила залпом свое вино, наклонилась вперед и подцепила пальцами сладости с тарелки, что стояла перед ней, потом сказала:
— Ты из дома прорицателя Гуи, я слышала. Странный человек. Расскажи
Я немного расслабилась, потом подробно пересказала историю, которую уже излагала фараону, опустив моменты, которые можно было впоследствии обернуть против меня. Старшая жена с интересом слушала, и, когда я закончила, она молча долго рассматривала меня, а я вдруг осознала, что вокруг царит полнейшая тишина. Извне не доносилось ни одного звука. После моей маленькой комнаты в беспокойном дворе наложниц здесь стояла благостная тишина.
Наконец она невозмутимо произнесла:
— В городе ходят слухи, будто прорицатель, тайно используя свои огромные возможности против жрецов Амона, собирает вокруг себя тех, кто мечтает о перевороте.
Я пристально посмотрела ей в глаза. По спине пробежал холодок ужаса, тишина вдруг показалась мне удушающим одеялом, стало трудно дышать. Конечно, Аст-Амасарет колдунья! Я заставила себя удивленно поднять брови.
— Мне ничего не известно об этом, моя царица, — ответила я, старательно изобразив негодование. — Прорицатель очень добрый человек, посвятивший себя врачеванию и своему дару предвидения. Подобные слухи наверняка праздная болтовня низких людей, ибо разве мой наставник не служит преданно благополучию фараона и его семьи?
Аст-Амасарет нетерпеливо подняла руку.
— Очень хорошо! Очень хорошо! Твоя личная преданность делает тебе честь! Давай не будем больше говорить об этом. — Она взмахнула рукой. — Можешь идти, Ту. Ты более сообразительна, чем можно предположить по твоему возрасту и манере поведения, поэтому предупреждаю тебя: попридержи язык и пусть твои амбиции не выходят за пределы теплой постели фараона. Ты свободна.
Я тотчас поднялась, почтительно поклонилась и попятилась к двери, с досадой понимая, что она внимательно следит за каждым моим движением. С огромным облегчением я наконец повернулась к ней спиной и последовала за дожидавшимся меня слугой вниз по лестнице и дальше, через пустынный двор. Я чувствовал себя так, будто меня поднял огромный великан, встряхнул и бросил оземь, так что все во мне сотряслось от удара.
Но одно было ясно. Я не позволю Аст-Амасарет встать у меня на пути. До сих пор я вызывала у нее лишь мимолетный интерес. На какое-то время я в безопасности. Но что дальше? Какие ресурсы я могу использовать, чтобы тягаться с ней во власти? Только покровительство фараона и содержимое моей сумки с травами.
Когда я вернулась к себе, двор был почти пуст. Женщины и дети разбрелись на время дневного сна. Сбросив платье, я выбежала на траву и начала делать упражнения, которые забросила в последнее время. Мне хотелось смятение чувств и мыслей избыть физической усталостью; вскоре гнев и страх вместе с потом просочились сквозь поры и исчезли без следа. Нельзя было себе позволить подобные переживания, чтобы не проиграть.
Пока я плавала, солнце начало клониться к горизонту. В какой-то момент я подняла голову
Завернувшись в полотенце, я направилась в свою келью вместе с Дисенк, шедшей за мной по пятам. Царский вестник, торопившийся выполнить поручение, окликнул меня:
— Царь повелевает тебе явиться без промедления, наложница Ту, — выдохнул он. — Возьми с собой лекарства.
— Зачем? — отрывисто спросила я. — Что случилось? — Я уже прошмыгнула мимо него, Дисенк торопливо семенила впереди.
— Несчастный случай. Его любимый лев Смам-хефтиф порвал его когтями. Его отнесли в опочивальню.
К тому времени, как я влетела в келью, Дисенк уже держала мое платье и сумку, сидя на кушетке. Она быстро одела меня. На краску и украшения времени не было. Сжимая сумку под мышкой, я отправилась во дворец в простом платье и старых сандалиях. Собственное беспокойство о здоровье царя удивило меня. Я выбирала кратчайший путь к царской опочивальне, и стражник у дверей тотчас впустил меня.
Меня встретил Паибекаман. В комнате, кажется, были какие-то люди, они встревоженно перешептывались, из них из всех я запомнила только царевича, который стоял рядом с отцом, почти раздетый и весь в пыли. Рамзес лежал на ложе, укрытый покрывалом, на котором расползалось темное кровавое пятно.
— Как он? — тихо спросила я дворецкого. Мне вдруг стало страшно, я пожалела, что здесь нет Гуи, который взял бы ответственность на себя и позаботился обо всем. Я почувствовала себя очень одинокой.
— Мы не знаем, — тихо ответил он. — Фараон принимал парад боевых колесниц, лев сидел рядом у его ног. Похоже, зверя в нос ужалила пчела, потому что он вдруг взбесился и начал метаться. Одной лапой он пробороздил ногу фараона.
Я приблизилась к ложу, махнула, чтобы принесли стул, и положила на стол свою сумку. Рамзес повернул голову ко мне. Он был бледен, на лбу под традиционной шапочкой [75] выступили капли пота.
75
Имеется в виду полотняный шлем фараона — клафт.
— Ну вот, мой маленький скорпион, — прохрипел он, — будем молиться, чтобы ты успокоила меня сегодня, а не ужалила. Похоже, у всех моих любимцев за улыбкой скрывается оскал.
Видимо, боль была сильной, иначе бы он так не сказал. В одно мгновение я опустилась на стул и взяла его за руку. Она была горячая и влажная.
— Я сегодня не кусаюсь, мой повелитель, — улыбнулась я ему. — Уверена, что и твой лев вовсе не собирался нападать на тебя. Могу я осмотреть рану?
Он выдавил из себя улыбку, и в глазах его на мгновение появился знакомый лукавый блеск.