Дворец полуночи
Шрифт:
— Ближе к делу, Сирах, — прервал его Бен. — Пожалуйста.
— Хорошо, — согласился Сирах, оставив до лучших времен свой азарт охотника за привидениями. — Вкратце, после нескольких часов поиска — о чем я не стану распространяться, учитывая обстановку — мы наткнулись на связку документов, принадлежавших твоему отцу. Они хранились в институте с 1916 года, со дня катастрофы на Джитерс Гейт. Среди документов лежала рукопись его книги; и хотя нам не разрешили ее взять, мы получили возможность изучить текст. И нам повезло.
— Не вижу в чем, — заспорил Бен.
— Тогда
Бен перечитал стихи и пожал плечами.
— Кроме слов ничего не вижу, — сказал он наконец.
— Теряешь способности, Бен. Жаль, что тут нет Изобель, она бы сообразила, — пошутил Сирах. — Читай снова. Внимательно.
Бен послушно перечитал стихи и нахмурился.
— Сдаюсь. Стихотворный размер отсутствует. Просто проза, по прихоти автора разделенная на строфы.
— Верно подмечено, — обрадовался Сирах. — Но чем обусловлена прихоть? Иными словами, почему он разделил строфы именно так, хотя мог сделать это как угодно?
— Чтобы разделить слова? — предположила Шири.
— Или соединить их, — пробормотал Бен себе под нос.
— Возьми первое слово каждой второй строчки строфы и составь предложение.
Бен опять обратился к стихам, потом посмотрел на друзей.
— Читай только первое слово, — подсказал Сирах.
— «Дом в тени башни большого базара», — прочитал Бен.
— Только на севере Калькутты можно насчитать не меньше шести базаров, — скептически высказался Йен.
— И сколько из них могут похвастаться башней, которая отбрасывает такую длинную тень, что она достигает окрестных домов? — задал вопрос Сирах.
— Я не знаю, — растерялся Йен.
— А я знаю, — заявил Сирах. — Два: Шиам-базар и Мачуа-базар, на севере «черного города».
— Даже если и так, — возразил Бен, — тень, которая в течение дня падает от башни, описывает окружность как минимум в 180 градусов, смещаясь каждую минуту. Дом может стоять в любом месте на севере Калькутты. С тем же успехом он мог бы находиться в любой точке Индии.
— Минутку, — вмешалась Шири. — В поэме упоминается закат. Дословно: «Город, который я люблю, влачит жизнь на закате».
— Вы проверили? — спросил Бен.
— Естественно, — ответил Рошан. — Сирах отправился на Мачуа-базар, а я пошел на Шиам-базар, и успел за несколько минут до захода солнца.
— И что? — поторопили ребята хором, сгорая от нетерпения.
— Тень от башни на Мачуа-базаре упирается в старую заброшенную лавку, — сказал Сирах.
— Рошан? — спросил Йен.
Рошан улыбнулся, взял обгоревший прут из костра и нарисовал на пепле силуэт башни.
— Как стрелка часов, тень от башни на Шиам-базаре, указывает на ворота длинной металлической ограды, за которой открывается сад с пальмами и кустарниками. Над верхушками пальм я разглядел башенку дома.
— Невероятно! — вскричала Шири.
Но Бена насторожило выражение беспокойства, проступившее на лице Рошана.
— В чем дело, Рошан? — спросил Бен.
Рошан медленно покачал головой
— Я не знаю, — ответил он. — Этот дом мне не понравился.
— Ты что-то увидел? — уточнил Сет.
Рошан отрицательно мотнул головой. Йен с Беном молча переглянулись.
— Никому не приходило в голову, что это может оказаться хитрой ловушкой? — поинтересовался Рошан.
Йен с Беном снова переглянулись и кивнули. Обоих терзала одна и та же мысль.
— Мы рискнем, — решил Бен, постаравшись придать голосу побольше уверенности, которой он вовсе не испытывал.
Ариами Бозе зажгла спичку и поднесла к концу белой свечи, стоявшей перед ней. Дрожащий язычок пламени неравномерно освещал очертания темного зала, пока трясущиеся руки женщины тянулись к фитилю. Свеча медленно загорелась, и вокруг нее возник золотистый ореол света. Старая дама задула спичку, деревянная палочка погасла, испустив прозрачный голубоватый дымок, уплывший в темноту. Легкий сквозняк коснулся волос на затылке, и Ариами обернулась. Порыв ветра, ледяного и пропитанного острым едким запахом, пошевелил края ее покрывала и погасил свечу. Женщину вновь обступила темнота, и она услышала, как в дверь дома дважды коротко постучали. Ариами сжала кулаки. Очертания дверного проема обозначились в сумраке — сквозь щель между косяком и дверью просачивался красноватый свет. Стук повторился, на сей раз громче. Старая женщина почувствовала, что лоб ее покрывается холодным потом.
— Шири? — тихо окликнула она.
Звук ее голоса слабым эхом отправился блуждать во мраке дома. Ответа не последовало, а мгновение спустя в дверь опять с силой ударили два раза.
Ариами принялась вслепую шарить на полке над очагом: последние дотлевавшие в топке угли испускали еще толику света, помогая ей в поисках. Ариами уронила на пол часть предметов, стоявших на полке, и наконец пальцы ее наткнулись на длинные металлические ножны кинжала, который она там хранила. Женщина вытащила оружие — отблески углей позлатили изогнутый клинок. Из-под двери с улицы пробился узкий луч света. Ариами глубоко вздохнула и стала потихоньку приближаться к выходу. У двери она остановилась и прислушалась к шороху листьев кустарника в саду, трепетавших на ветру.
— Шири? — прошептала она снова, но ответа так и не получила.
Стиснув изо всех сил рукоять кинжала, она осторожно положила ладонь на круглую дверную ручку и повернула ее. Раздался скрежет заржавевших частей механизма замка, пробужденного после долгих лет летаргии. Дверь медленно отворилась, и голубоватый свет ночи веером лег на пол. На пороге никого не было. Покачивались ветви кустарников, и мириады мелких сухих листьев убаюкивающе шелестели. Ариами опасливо выглянула и посмотрела, что делается слева и справа от двери. Но двор был пуст. И тут она неожиданно на что-то наткнулась и, опустив глаза, обнаружила небольшую корзинку у себя под ногами. Ариами поглядела на корзинку, прикрытую темным куском ткани, который все же позволял различить внутри какое-то свечение. Она встала на колени рядом с корзинкой и потихоньку сняла покрывало.