Дворянские гнезда
Шрифт:
Бабка не дожила до того страшного дня, когда снова прервалась мужская линия теперь уже Глебовых-Стрешневых. В 1864 году полковник в отставке Ф. П. Глебов-Стрешнев будет ходатайствовать о передаче фамилии мужу племянницы – «за отсутствием иных мужских представителей семьи». Речь шла о ротмистре кавалергардского полка князе Михаиле Шаховском. Разрешение было получено, но только для старшего в роде – Шаховской-Глебов-Стрешнев.
Унаследовав от дяди и дом на Большой Никитской, и Покровское-Стрешнево, Е. Ф. Шаховская-Глебова-Стрешнева неожиданно развивает бурную строительную деятельность, не забывая, впрочем, и о прямой выгоде от своих предприятий. В глазах Москвы она прежде всего известная и щедрая благотворительница – одна из попечительниц Александровского убежища для увечных воинов, которое располагалось по соседству с ее подмосковной вотчиной, в селе
В Дамском попечительском о тюрьмах комитете Е. Ф. Шаховская числится среди директрис, тогда как в числе членов-благотворителей здесь были и тетка К. С. Станиславского, и жена П. М. Третьякова. Пресса тех дней описывала именно этот род деятельности состоятельных дам.
Наконец, Шаховская выступает и как вице-председательница Московского совета детских приютов, располагавшегося в бывшем тургеневском доме на Остоженке (№ 37). В том числе и при ее участии было построено рядом с тургеневским барским домом четырехэтажное здание склада-аукциона для хранения и продажи пожертвованных на приюты вещей. Кстати сказать, в этой же роли выступает и ее муж, достигший в 1889 году чина генерал-лейтенанта – гласный Городской думы, попечитель Коммерческого училища, один из почетных опекунов в Опекунском совете ведомств и учреждений императрицы Марии.
Парадная лестница. Дом Глебовой-Стрешневой.
Вся эта человеколюбивая, как ее тогда называли, деятельность не мешала Е. Ф. Шаховской-Глебовой-Стрешневой найти доходное применение своим владениям на Большой Никитской. Сначала она приобретает соседний с ее родовым домом участок, на котором строится по проекту архитектора Константина Викторовича Терского здание театра «Парадиз» (ныне Театр имени В. В. Маяковского). Нельзя не вспомнить, что именно Терскому принадлежит и проект нынешнего здания Театра оперетты, построенное для Русской частной оперы Зимина в 1894–1905 годах.
Дом Глебовой-Стрешневой. Интерьер
Выдержанный в псевдорусском стиле «Парадиз» предназначался для временной аренды дававших большие доходы отдельных концертов, спектаклей, гастрольных выступлений.
…1 мая 1899 года – первая встреча А. П. Чехова с его «Чайкой». Настоящей «Чайкой», поставленной только что родившимся Художественным театром. О приезде на премьеру 17 декабря 1898 года нечего было и думать. Мешало не столько здоровье, сколько память о постигшей пьесу неудаче в Петербурге. Чехов проводит зиму в Ялте, нервничает, тоскует, ждет известий о своем детище. «Только что сыграли „Чайку“, успех колоссальный, – пишет В. И. Немирович-Данченко в посланной сразу же после спектакля телеграмме.
–
С первого акта пьеса так захватила, что потом следовал ряд триумфов. Вызовы бесконечные. На мое заявление после 3-го акта, что автора в театре нет, публика потребовала послать тебе от нее телеграмму. Мы сумасшедшие от счастья».
Чехов приезжает в Москву только в апреле. Сезон окончен, но мхатовцы любой ценой хотят подарить автору возможность встречи с его произведением. На один день снимается зал «Парадиза», и здесь – без декораций, без зрителей и даже без зрительских мест (ряды были вынесены) – труппа играет «закрытый спектакль для моей особы», как назовет его А. П. Чехов в письме Максиму Горькому. 9 мая ему же Чехов напишет: «Чайку» видел без декораций; судить о пьесе не могу. Но в общем ничего, захватило. Местами даже не верилось, что это я написал».
С «Парадизом» связана судьба талантливейшего русского симфониста В. С. Калинникова. Сильно нуждаясь, он в годы учебы в Московской консерватории подрабатывал на жизнь в оркестре театра. Оркестровая яма была холодной, промозглой, кругом гуляли сквозняки. У молодого музыканта открылась чахотка, которая в скором времени свела его в могилу. И тем не менее годы «Парадиза», по словам самого
Не удовлетворяясь сразу приобретшим в Москве популярность «Парадизом», Е. Ф. Шаховская-Глебова-Стрешнева решила для той же цели использовать и значительную часть родового дома. Согласно проекту 1798 года, здесь был построен интересный ансамбль служб, редкий – в то время единственный в своем роде – из сохранившихся до наших дней. Сам по себе он представляет уникум, который необходимо тщательно сберечь.
Спланированный в виде обращенной внутрь двора подковы, он правым крылом выходил на улицу и служил флигелем. Затем следовали каретный сарай и конюшня, имевшая на втором этаже жилье для дворни. Жильем служило и левое крыло. А в центре подковы находился проезд на второй, черный, двор, где располагались остальные хозяйственные помещения.
Дом переделали по проекту архитектора Ф. Н. Кольбе, объединили с флигелем, заново декорировали. Со двора делается корреспондирующее с «Парадизом» крыльцо в псевдорусском стиле. Внутри дома в парадной анфиладе оборудуется вместительный зрительный зал, предназначенный одновременно для балов и концертов (ныне – Дом культуры медицинских работников и опера «Геликон»).
На рубеже ХIХ-ХХ столетий «Парадиз» получает в Москве название Интернационального театра, потому что именно в нем проходят гастроли европейских знаменитостей. Здесь знакомились с московской публикой Сара Бернар, Б. Поклен, Э. Росси и «божественная», по восторженным откликам современников, «великая», по словам Станиславского, итальянка Элеонора Дузе, оставившая воспоминания именно об этом зале. Здесь она получила в подарок от одного из зрителей «Детство» Л. Н. Толстого, и ради этой книги, ставшей для нее любимой, актриса выучила русский язык. А обслуживавший персонал запомнил необычность поведения Дузе перед спектаклем. Итальянка обязательно садилась где-нибудь в уголке на пол и, поставив себе на колени, съедала большую тарелку верхом спагетти с острым сыром, словно занятая своими мыслями, и иногда по ее щекам текли крупные слезы – она уже жила в образе.
В 1920 году «Парадиз» перешел к вновь образованной В. Э. Мейерхольдом труппе Театра революционной сатиры, летние выступления которого, словно по традиции, непременно проходили и в Покровском-Стрешневе.
После 1917 года начинается расцвет и самого старого дома. Именно здесь размещается Российское театральное общество, переименованное затем в ВТО, бессменной председательницей которого была народная артистка Александра Александровна Яблочкина. В воспоминаниях одного из первых актеров МХАТа, а в дальнейшем одного из помощников К. С. Станиславского в создании музыкального театра, Владимира Васильевича Тезавровского «наш дворец на Никитской» рисуется особенно празднично, радостно и торжественно. «Представьте себе, как по этой великолепной, почти дворцовой, в один широкий марш лестнице поднимались Ермолова, Яблочкина, Остужев, Пров Садовский, Владимир Иванович Немирович-Данченко, сам Константин Сергеевич (Станиславский), Качалов, Артем, Москвин – всех не перечтешь. Все они выступали в Колонном зале, как мы его называли, и зачастую с теми работами, которые не решались или в силу различных внешних обстоятельств не могли исполнить на открытых площадках и сценах. Это был дом для постоянного общения – где еще мы могли встречаться? – узнавания друг друга, а тут еще несколько трупп иностранных, как немецкая „Колонне линке“, венгерская, татарская, польская. Несколько раз проходили вечера чтения и постоянно лекции о психологии творчества Сигизмунда Кржижановского. Печатать его не печатали (и так до конца жизни), но именно здесь узнавали. Чтения обычно проходили не в Колонном зале, но в гостиной, расположенной окнами на улицу. Каждый уголок имел свое предназначение, и мы, старшие, не смогли привыкнуть к замене „нашего дома на Никитской“ новым помещением ВТО на верхних этажах углового дома на Пушкинской площади. Там возникла публичность, нарочитость, здесь жила актерская семья».
В. В. Тезавровский пишет, как забавлял всех «потаенный» характер «их дома»: вход в арке подворотни, низкий первый этаж, запутанные повороты и неожиданно в боковой стене коридора открывающаяся лестница с перспективой нарядной парадной анфилады.
Всероссийское театральное общество было вытеснено основанным в 1930 году Клубом театральных работников при ЦК профсоюзов работников искусств (будущий ЦДРИ, переведенный затем в Старопименовский переулок, позднее на Пушечную улицу). Здесь же помещался клуб «Киноработник» и до 1936 года Клуб иностранных рабочих.