Дворянские гнезда
Шрифт:
Но, как бы то ни было, сын родился, и Луи заявляет о своем немедленном выезде из Франции с женой и ребенком. Не Наполеон – Гортензия отвечает категорическим отказом. Едва ли не единственный раз она так резка в выражении своих желаний.
Луи не слишком настаивает, не ставит ультиматумов. Единственное условие, которое Гортензия должна по его требованию соблюдать, – никогда не оставаться на ночь в Сен-Клу, постоянной резиденции императорской четы. Условие тем более оскорбительное, что Луи старается придать ему возможно более широкую огласку. Гортензии остается повиноваться. Луи уезжает, и свобода, пусть самая недолгая, все же стоит любой цены.
Октябрь 1802 – сентябрь 1803 годов – срок нового отсутствия в Париже Луи. Его формальное оправдание –
Луи не делал попыток сократить срок разлуки. Гортензия, со своей стороны, не искала к этому случая. Взбешенный супруг впервые бросает слово «развод», пока еще только как угрозу. «Несмотря на все грубости, на всю невыносимость своих поступков, Луи любил ее», – скажет об этом времени Наполеон.
Апрель 1804 года. Считанные недели до провозглашения Наполеона императором. Вдвоем с Жозефиной они приезжают к супругам с предложением усыновить их первенца: вопрос о престолонаследии по-настоящему встал на повестку дня. На пути к власти сына Гортензии нет никаких препятствий. Никаких? Такое препятствие есть, и оно непреодолимо – Луи. Сразу и окончательно он отказывается от каких бы то ни было переговоров. Интересы империи, вопросы прочности трона для него не существуют. Конечно, не совсем понятно, почему эти дела государственной важности пытается обсуждать с Луи не Наполеон, а ненавистная младшему Бонапарту Жозефина. Если Наполеон предполагал возможность возражений со стороны брата, разве не привык он каждодневно справляться с сопротивлением всего своего семейного клана? И тем не менее здесь завтрашний император предпочитает оставаться в стороне. Маленький Наполеон-Луи-Шарль не попадет во дворец, но, как только Наполеон становится императором, Гортензия получает титул императорского величества – честь, оказанная, кроме нее, только жене старшего брата императора, Иосифа Бонапарта.
Луи мечется, раздираемый противоречивыми и не всегда объяснимыми в своих истоках чувствами. Гортензия должна перестать видеться с матерью, должна закрыться наглухо в своем доме, в котором никто и никогда не станет желанным гостем. Но, приобретя невдалеке от Парижа великолепное имение с замком Сен Лё, 26-летний Луи первым же распоряжением приказывает разделить комнаты своей половины и половины Гортензии: «Заделать двери между апартаментами в первую очередь. Заделать двери по возможности прочнее».
Гортензия ждет второго ребенка – и Луи снова в отъезде. Но на прощание перед многомесячной разлукой он бросает: «Если бы этот сын был похож на меня, я бы вас боготворил».
Доказательства увлечения Луи Гортензией – даже в мемуарах Гортензия не приводит (не находит?) их. Разве что единственный «слишком горячий» поцелуй, которым дарит ее Луи в качестве жениха перед отъездом на маневры в Потсдам. Гортензия по своей натуре не склонна к преувеличениям, тем более романтическим, скорее – к спокойному и точному анализу. Наполеон будет писать Жозефине в эти месяцы: «Я имел большое удовольствие видеть эту дорогую девочку, которая всегда добра, разумна, рассудительна». Зато отправка Луи в Потсдам вызвана особыми соображениями, которых Наполеон и не собирается скрывать: «…чтобы он вышел из своего психического и морального маразма».
После рождения второго сына Луи получает престол голландского короля. Гортензия – королева! Но это ничего не меняет в ее семейных делах. Напротив. Она оказывается права в своем упорном нежелании поселиться в Гааге. От тяжелой лихорадки там погибает ее первенец, так много значивший для Жозефины, так любимый Наполеоном. «Дочь моя, вы не написали мне ни слова о вашем настоящем и большом горе, – письмо Наполеона от 2 июня 1807 года из Гданьска. – Вы все забыли, как будто у вас не остается больше никаких обязательств. Мне говорят, что вы больше ничего не любите, что вы безразличны ко всему; я убеждаюсь в этом по вашему молчанию. Это нехорошо, Гортензия, и это не то, что
Отчаяние Гортензии, кажется, восстанавливает мир в семье. Супруги проводят вместе несколько недель. Гортензия снова ждет ребенка. Тем большей неожиданностью оказывается теперь уже со всей определенностью поставленный вопрос о разводе.
Попытки Жозефины внести мир в семью дочери заранее обречены на неудачу. Но Наполеон до конца не теряет надежды, верит в возможность ослабить истерические вспышки брата. В его письмах к Луи – смесь терпения учителя по отношению к взбалмошному и бестолковому ученику, суровости и почти просьбы: «Вы имеете одну из лучших жен и самую добродетельную, и вы делаете ее несчастной. Дайте ей танцевать столько, сколько ей хочется, это от ее возраста. Я имею сорокалетнюю жену, и с поля сражения я пишу ей, чтобы она шла на бал, а вы хотите, чтобы женщина в двадцать лет, которая видит, как проходит мимо жизнь, которая полна всех ее иллюзий, жила в монастырской келье и была подобна кормилице, занятой только купанием собственного ребенка. Сделайте же счастливой мать своих детей». Буквально накануне окончательного разрыва Наполеон снова обратится к Луи: «Я надеюсь тем не менее, что с разумом, которым вы обладаете, вы станете вновь справедливым, добрым и разумным в отношении вашей жены».
Ф. Жерар. Портрет Жозефины. 1801 г.
Впрочем, Луи и не нужно согласия старшего брата. Не дожидаясь рождения третьего сына, того, которому предстояло в будущем восстановить Вторую империю под именем Наполеона III, Луи 26 августа 1808 года пишет Гортензии: «Прощайте же, мадам, позвольте, чтобы это было последнее письмо, написанное мною вам… Прощайте же, и навсегда. Будьте благополучны и счастливы».
«И все-таки вначале они любили друг друга…» – что в этих словах: оправдание своего первого решения, чувство вины за неудачно сложившиеся судьбы близких людей или назойливая мысль об ином возможном варианте своей и их жизни, который бы мог так или иначе, но благоприятней сказаться на истории рухнувшей империи?
Жить – это действовать
Был акт отречения, подписанный Наполеоном 11 апреля 1814 года. Был Парижский мир, торжественно заключенный полутора месяцами позже – 30 мая. И был Венский конгресс. Империя перестала существовать. Шагреневая кожа ее еще так недавно разраставшихся границ сократилась для Наполеона до жалкого клочка земли в Средиземном море, между родной Корсикой и итальянским побережьем. Остров Эльба – 223,5 кв. километра, 24 тысячи жителей, как сообщали справочники тех лет. Впрочем, все это предоставлялось Наполеону на правах суверена и даже с сохранением титула императора. Ставшие мифическими титулы императорских высочеств сохранялись и за всеми членами его семьи вместе с вполне реальными и внушительными пенсиями на их содержание. В этом союзные правительства готовы были проявлять поистине королевскую щедрость.
Императрице-матери – 300 000 франков, старшему брату с женой – 500 000, Жерому Бонапарту с женой – 400 000, сестрам Полине и Элоизе – по 300 000, Луи – 200 000. Но практически самую большую сумму – 400 000 франков – получает независимо от Луи Гортензия с сыновьями. Людовик XVIII к тому же услужливо венчает ее новым титулом – герцогини Сен Лё, под именем которой Гортензия может продолжать жить не только во Франции, но и в самом Париже. Предупредительность Бурбона почти необъяснимая, если бы не та исключительная благосклонность, которую оказывает всем Богарне Александр I.