Дворянство. Том 2
Шрифт:
— Так… — палач характерным движением потер костяшки, словно боксер после удара. — А сам почтенный господин адвокат под этим делом крестик нарисует?
В голосе и глазах сутенера отобразился явственный интерес, да и кто такой Ульпиан здесь, похоже, отлично знали. Елена сразу отметила очередное изменение отношения к себе. Прежде она завоевала некоторое… не то, чтобы уважение, скорее признание, но сугубо личное. Теперь же в ней видели часть некой корпорации, пусть маленькой, но важной, с весом и положением.
— Возможно, — развела руками Елена. — Он сейчас ведет такие дела… — она
— Понимаю, — кивнул палач. — Хоть и не во дворцах живем, а слыхали кое-что. И про земли церковные, и про…
Тень в углу коротко и сухо кашлянула. Сутенер тут же замолк, сделал паузу и продолжил, будто не было последней фразы:
— Поступим так. Молвлю нужное слово, девки тебе все расскажут, что понадобится. Хотя чего рассказывать, дело ясное, святоши наболтали разное. Борются за нравственность, кляузами всех закидали. А юдикаты и рады хоть как-то себя показать, графья то их прижали, не развернешься особливо. Но есть у нас пара грамоток о привилегии в том районе стоять. Грамоты честные, не думай, просто старые очень. Их принесут … тебе, я так понимаю?
— Да. Об остальном позже поговорим. И, — палач нахмурился и поднял раскрытую ладонь, в которую, кажется, могла бы уместиться детская голова. — Сразу передай господину, что дело с ним и дело без него это два разных дела. И две разных цены. Очень разных.
— Передам.
— Значит, порешали. Теперь в чем вопрос?
Елена в первую секунду не поняла, затем поразилась, насколько точно ее слова передали свинопотаму. Действительно, она ведь говорила о деле и вопросе.
Она потерла ладони, чувствуя себя неуютно и неловко.
— Я вот о чем подумала, — сказала она, с неудовольствием замечая, как слабая неуверенность отражается и на словах. Самое грустное, свинопотам тоже отметил это и раззявился в кривой ухмылке.
— Мне нужна хорошая повитуха, — вымолвила она, будто мечом взмахнула.
Тень в углу снова заскрипела, но, кажется, это не была какая-то осмысленная речь, скорее некое выражение эмоций. Щетинистый крутанул голову в одну сторону, затем в другую, будто глядел на женщину попеременно левым и правым глазами.
— Не, ну если скинуть надо прям вот чтобы… — буркнул он, косясь поверх столешницы на плоский, как доска, живот Елены. — Можно наболтать микстурку… Но ты же сдохнешь, травить себя на таком сроке.
Женщина поперхнулась, чувствуя. Как неудержимо краснеет.
— Не… мне, — выдавила она и, сглотнув, продолжила, более уверенно и ясно. — У меня подруга родит. Скоро. Роды будут тяжелые. Нужна повитуха, хорошая. Чтобы знала, как делать, если что-то пойдет скверно.
— Хм… — протянул палач.
Теневой коллега быстро пересек небольшую комнатку и что-то пошептал на ухо, затем вернулся в прежнее положение.
— Девка, да ты рехнулась наглухо? — с неожиданной искренностью и пылом чуть ли не заорал палач. — Да если та подруга цельная баронеска?! Ты хоть представляешь, что будет с тем, кто ее на тот свет с дитем спровадит?!
— Я не рехнулась, — раздельно и четко проговорила Елена. — Университетская медицина ее убьет. Один раз едва не убила. Здесь нужен тот, кто
Она еще хотела добавить «в грязи и дерьме», но решила, что это лишнее.
— У вас можно найти, — ответила Елена на свой же вопрос. — Заплачу золотом. Ответственность на мне. Если откажетесь, настаивать не буду, но и вы в городе не единственные.
Она красноречиво замолкла, предоставив собеседникам делать выводы. Молчание длилось долго. Мужчины переглядывались, и у Елены возникло стойкое ощущение, что у них чуть ли не телепатическая связь. Или просто так давно работают плечом к плечу, что понимают друг друга без слов.
— Это нужна живорезка, — прошелестел теневой человек.
— Живорезка? — не поняла Елена.
— Слушай, gariad, ты, я так вижу, не носила, оттого и не понимаешь, — начал сутенер, однако без прежнего задора. — Объясню по-простому. Если роды прям совсем тяжкие, надо резать живот и доставать дитенка. У него шансов немного, но есть, это уж как Параклет судьбу назначит...
… потому что руки дезинфицировать надо, кретины, дополнила про себя Елена.
— ... а мать при этом все. Сразу в рай. И тот, кто пузо распорол, тут же в тюрьму, затем на плаху. Потому что баронеска, не шлюха подзаборная. Соображаешь? И ты в тюрьму. Я же вас обеих и пилить мелкими шматками стану, когда судья начнет допытываться, по чьему хотению извели дщерь благородного роду.
— Значит нет? — уточнила Елена, стараясь держать маску полной уверенности, которую не чувствовала ни на грош.
— Значит, денег тебе придется отсыпать, чтобы повитуха, еще от крови не отмывшись, сбежала на край света и там закопалась в самую глубокую нору. И нам докинуть, чтобы наглухо память отшибло. Крепко подумай, оно тебе надо? И по кошельку ли?
Коррупция, глубокомысленно подумала Елена. Слуги закона. Но… Палач-сутенер безошибочно указал на главное: если роды пройдут неуспешно, поплохеет всем, кто не успеет сбежать на край света и записаться в пираты. Ей, то есть Хель, в первую очередь. Но и повитухе тоже. Поплохеет до смерти, причем страшной. Это сильно меняло планы. Чтобы купить «живорезку» на таких условиях требовалось много денег, куда больше чем рассчитывала Елена. А ведь впереди еще доброе дело. Даже с учетом ста коп от Дан-Шина (которые пока заработаны лишь наполовину) денег может не хватить. Попробовать как-то выклянчить у Дессоль? В конце концов, медицинское наблюдение баронессы стоит подороже обычного постоя с пансионом.
Хм… а почему «живорезка», собственно? Судя по всему, речь идет о кесаревом сечении, причем смертность рожениц по умолчанию стопроцентная. Но эта операция, судя по всему, Дессоль будет категорически показана, с ее то узкими бедрами и животом.
Твою ж мать! — уже который раз отчетливо возопил внутренний голос. Елена чувствовала, как земля разверзается буквально под ногами, словно болотная жижа, прикрытая сверху безобидной травкой.
«МАААААТЬ!!!!»
— Я подумаю, — церемонно сообщила она вслух. — Скажу о решении. Пока же займемся юридическими вопросами. Так что там насчет грамот с давними привилегиями?