Двойчатки: параллели литературной жизни
Шрифт:
С этими словами вполне согласуется запись Соболевского, в чьем доме стихи Пушкина были написаны. В тетради Бартенева рядом с текстом стихотворения он отметил: «При посылке Цыган и 2-ои песни Онегина ссыльным» 20 . «Цыганы» вышли из печати в начале мая 1827 года 21 . Отосланы были, очевидно, позже и, кажется, дошли до Сибири в начале августа 1827-го. 12 августа помечено письмо Муравьевой к В. Ф. Вяземской, в котором речь идет, видимо, о получении «Цыган» и, в подтексте, возможно, о списке стихотворения «Во глубине…». При этом адрес на конверте Пушкин написал собственноручно:
20
Из пушкинианы П. И. Бартенева / Публ. и коммент. М. Цявловского // Летописи государственного литературного музея. Кн. 1. М., 1936. С. 312.
21
См.: Смирнов-Сокольский Ник. Рассказы о прижизненных
Я с радостью узнала Ваш почерк так же, как и почерк нашего великого поэта на конверте, в котором Вы переслали мне книгу 22 .
Таким образом, мы видим, что Пушкин не торопился знакомить с крамольными стихами даже тех, к кому они были обращены, и всячески старался не афишировать свое авторство. Он, видимо, избегал не только пересылки автографа, но, кажется, не хотел сам отдавать уезжавшим дамам опасные стихи. Поэтому «Во глубине…» дошло до адресатов гораздо позже и с какой-то непонятной оказией. Из этого следует, что рассказы о получении и чтении сибирского послания декабристами никак не влияют на определение даты их создания. И это никак не опровергает нашего предположения, что стихи были написаны в одно время со «Стансами», а содержание их, как увидим, думается, подтверждает эту датировку. По всей вероятности, наиболее достоверными являются слова Соболевского, который писал: «Стихи сочинены у меня в доме… П<ушкин> тогда слишком был благодарен Государю за оказанные ему милости…» 23 . В доме Соболевского в Москве Пушкин жил с 19 декабря 1826 до 19 мая 1827 года 24 . Тогда же (22 декабря) были написаны и «Стансы» 25 , а слова Соболевского о чувствах Пушкина после встречи с Николаем подтверждают идеологическую близость этих текстов.
22
Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И. Сквозь умственные плотины. М.: Книга, 1972. С. 24. Авторы полагают, что это были «Цыганы» (Там же. С. 25).
23
Из пушкинианы П. И. Бартенева. С. 312.
24
См.: Летопись. Т. II. С. 215; Алексеев М. П. К тексту стихотворения «Во глубине сибирских руд» // Алексеев М. П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования. Л.: Наука, 1984. С. 442–443, примеч. 53.
25
В автографе первого варианта помета: «22 декабря 1826 год. У <В. П.> Зубкова» (Летопись. Т. II. C. 218).
После публикации в России (1876) ранее совершенно не цензурных стихов мнения исследователей об их политическом содержании резко разделились. И эти споры продолжаются по сию пору. Так, одна из работ 1993 года выразительно называется: «„Послание в Сибирь“ А. С. Пушкина – два противоположных прочтения» 26 . Скажем об этих «противоположных прочтениях» несколько слов.
Еще в начале прошлого века (1912) известный пушкинист Н. О. Лернер писал:
Поэт обещает декабристам только амнистию и восстановление в правах, а не осуществление их заветного политического идеала <…> Как вдохновенное излияние дружбы и гуманности, стихотворение глубоко трогает и не могло не тронуть сердца пораженных бойцов, но, конечно, не удовлетворило их своей политической стороною. Одоевский (в стихотворном ответе «Струн вещих пламенные звуки».– В. Н.) показал это Пушкину 27 .
26
Мортоховский А. Н. в сб. Язык и культура: Вторая международная конференция: Доклады. Киев. 1993. С. 66–79.
27
Пушкин // Библиотека великих писателей / Под ред. С. А. Венгерова. Т. IV. СПб., 1910. С. XXIII. Цит. по: Непомнящий В. Судьба одного стихотворения // Вопросы литературы. 1984. № 6.
В советское время, естественно, получила самое широкое распространение противоположная точка зрения: стихи Пушкина революционны, выражают его верность декабристским идеям и проч. Так, Б. С. Мейлах писал, что в стихах Пушкина мы видим
стойкость, мужество, сопротивление <…> он говорит о том, что «скорбный труд» и «дум высокое стремленье» декабристов не пропадут, что их идеалы станут действительностью. <…> Здесь выражены те же идеи, те же надежды, что и в стихотворении «К Чаадаеву» («Любви, надежды, тихой славы…»). Речь идет не об амнистии, не о помиловании, а о том, что «темницы рухнут» и борцы обретут вновь свое оружие («меч») 28 .
28
Мейлах Б. Пушкин и его эпоха. М.: Худож. лит., 1958. С. 375–376.
Споры об истинном содержании стихов, однако, продолжались. И в 1984 году появилась статья В. Непомнящего «Судьба одного стихотворения» (Вопросы литературы. 1984. №6), в которой он
29
Вопросы литературы. 1985. № 7. С. 115–175.
Не прошло и пяти лет, как за революционное сознание Пушкина, «опять перешедшего после 1834 года в оппозицию к правительству», заступился С. А. Фомичев, считающий, что «возможность их <двух разбираемых стихотворений.– М. А.> одновременного возникновения <…> кажется невероятной». Поэтому исследователь предполагает, что «Во глубине…» написано в 1830-е годы, возможно, после 1834-го, и является ответом <так!> на стихотворение Одоевского 30 .
30
Фомичев С. А. Служенье муз. О лирике Пушкина. СПб.: Академический проект, 2001. С. 183–185. См. также: Фомичев С. А. О стихотворении Пушкина «Во глубине сибирских руд…» // Русская литература. 1989. № 2. С. 183–186.
Вместо того чтобы разбирать (и опровергать) эту гипотезу, последуем совету Георгия Пантелеевича Макогоненко и «обратимся к пушкинскому поэтическому тексту» 31 . Итак, как мы предполагаем, в декабре 1826 года Пушкин пишет исполненные любви и сочувствия к узникам неподцензурные, крамольные стихи. Во второй строке он просит друзей: «Храните гордое терпенье». И далее объясняет, почему нужно до времени потерпеть (эпитет «гордое» – естественная дань достоинству, самосознанию, гордости друзей):
31
Вопросы литературы. 1985. № 7. С. 160.
Это центральные строки стихотворения. Пушкин обращается к самой важной для него «долгоруковской» составляющей декабристского движения. Понятно, почему труд людей, томящихся в каторжных норах, – скорбный. Но для поэта более существенно, что он не пропадет: освобожденные друзья вольются в активную реформаторскую деятельность. Можно представить, какие радужные картины возникали в поэтическом сознании Пушкина, как мечтал он о совместной плодотворной деятельности вместе с друзьями, помогая царю в его реформах, устраняя пороки предшествующего царствования. Можно думать, что вопреки мнению Лернера: «Поэт обещает декабристам только амнистию и восстановление в правах, а не осуществление их заветного политического идеала», – Пушкин в недолгой эйфории изображал утопическую картину соединения с друзьями для совместной работы по созданию новой реформированной России.
Следующие строфы обрисовывают «практическое» воплощение этой мечты. Надежда поможет дождаться желанной поры, любовь и дружество и свободный глас дойдут сквозь мрачные затворы и наступит желанное освобождение:
Оковы тяжкие падут,Темницы рухнут – и свободаВас примет радостно у входа,И братья меч вам отдадут.Для сторонников радикального понимания пушкинского текста поэт рисует здесь некую будущую победу, приход свободы, достигнутой, видимо, вооруженной борьбой, «мечами», каковое оружие и будет вручено узникам освободителями. Особенно значимым здесь стало слово «меч» – символ революционной борьбы, овеянный к тому же ореолом воинственной славянской древности. Однако Соболевский, переписавший эти стихи для Бартенева, выскоблил слово «меч» и в сноске написал:
В списке здесь поставлено: мечь, но я твердо помню, что когда Пушкин мне эти стихи читал (а они сочинены им у меня в доме), то это было иначе. П[ушкин] тогда слишком был благодарен Государю за оказанные ему милости, чтобы мысль такая могла ему придти в голову 32 .
Соболевский, очевидно, как мы говорили, связывал стихи Пушкина с недавно состоявшейся встречей с царем, был против революционной интерпретации этих стихов, связанной со словом «меч», поэтому ему вспоминалось какое-то другое слово, кажется, ошибочно: во всех списках стоит «меч». Он, очевидно, отрицал революционные коннотации, вкладываемые в пушкинский текст и особенно связываемые с этим словом. И, думается, был прав. Меч здесь – личное оружие дворянина, символ воинской дворянской чести. Шпаги были сломаны над головами осужденных декабристов (и Чернышевского – позднее) как знак лишения дворянского достоинства.
32
Из пушкинианы П. И. Бартенева / Публ. и коммент. М. Цявловского // Летописи Государственного литературного музея. Кн. 1. М., 1936. С. 312.