Двойник

Герритсен Тесс

– Давайте сюда, – сказал Далджит, возвращаясь к компьютеру. – Посмотрим, есть ли здесь снимки ее зубов. – Маура встала у него за спиной и устремила взгляд на экран. Он кликнул мышью, и на мониторе высветился рентгеновский снимок Карен Садлер, сделанный, когда она еще была жива и сидела в кресле своего стоматолога. Наверное, волновалась, ожидая диагноза "кариес" и неизбежного жужжания бормашины. Сжимая в руке картонный держатель рентгеновской пленки, она и представить себе не могла, что снимок, который стоматолог проявит

в тот день, спустя годы высветится на экране компьютера патологоанатома.

Маура увидела ряд коренных зубов, яркий металлический блеск коронки. Она подошла к проектору, на экране которого Далджит разместил посмертные дентальные снимки неизвестной женщины. И тихо произнесла:

– Да, это она. Это кости Карен Садлер.

– Что ж, выходит, мы их опознали, – сказал Далджит. – И мужа, и жену.

Риццоли вновь принялась листать распечатки, выискивая отчет об исчезновении Карен Садлер.

– Ага, вот она. Женщина европеоидной расы, двадцать пять лет. Блондинка, голубоглазая... – И вдруг замолчала. – Здесь что-то не так. Давайте-ка еще раз проверим снимки.

– Что такое? – заволновалась Маура.

– Просто проверьте.

Маура вгляделась в снимки на экране проектора, потом перевела взгляд на компьютер.

– Они совпадают, Джейн. Что вас смущает?

– Не хватает еще одного комплекта костей.

– Чьих костей?

– Плода. – Риццоли озадаченно взглянула на Мауру. – Карен Садлер была на восьмом месяце беременности.

Повисло долгое молчание.

– Мы не нашли других останков, – сказал наконец Далджит.

– Вы могли не заметить их, – подсказала Риццоли.

– Мы буквально просеивали землю. Все там перекопали.

– Их могли растащить звери.

– Да, это возможно. Но все-таки эта женщина – Карен Садлер.

Маура подошла к столу и взглянула на скелет таза жертвы, думая о другой женщине. "Никки Уэллс тоже была беременна".

Она вооружилась лупой и включила свет над столом. Направила лупу на лобковую кость. Красноватая грязь присохла к симфизу, где хрящ соединял две ветви лобковой кости.

– Далджит, можно попросить влажную салфетку или марлю? Нужно стереть эту грязь.

Он налил в емкость воды и вскрыл упаковку марлевых салфеток. Поставил на лоток возле Мауры.

– Что ты хочешь увидеть?

Она не ответила. Сейчас ее задачей было стереть грязь и разглядеть то, что скрывалось под ней. По мере того как исчезала корка засохшей земли, ее пульс учащался. И вот наконец отвалился последний кусочек грязи. Она устремила взгляд в лупу, разглядывая очищенный участок. Потом выпрямилась и посмотрела на Далджита.

– Ну что? – поинтересовался он.

– Взгляни сам. Это прямо с краю, на месте сочленения костей.

Он наклонился и посмотрел в лупу.

– Ты имеешь в виду маленькую трещинку? Это о ней ты говорила?

– Да.

– Она едва заметна.

– И все-таки она

есть. – Маура глубоко вдохнула. – Я привезла с собой рентгеновские снимки. Они в машине. Думаю, тебе стоит на них посмотреть.

Дождь хлестал по зонту, когда она шла к месту парковки. Нажимая кнопку автоматического замка на своем брелке, Маура не удержалась и еще раз взглянула на поцарапанную пассажирскую дверь. Эта отметина предназначалась для устрашения. "Но меня она только разозлила. И теперь мне хочется дать сдачи". Она забрала с заднего сиденья конверт и, спрятав его под куртку, поспешила обратно.

Далджит с удивлением наблюдал за Маурой, пока та развешивала на экране проектора снимки Никки Уэллс.

– Что за дело ты мне хочешь показать?

– Убийство пятилетней давности в Фитчбурге, штат Массачусетс. Жертве раскроили череп, а потом сожгли тело.

Далджит нахмурился, разглядывая снимки.

– Беременная женщина. Практически на грани родов.

– Но вот что привлекло мое внимание. – Она указала на яркое серебристое пятнышко, внедренное в лобковый симфиз Никки Уэллс. – Я полагаю, это обломок лезвия ножа.

– Но Никки Уэллс была убита ударом домкрата, – возразила Риццоли. – Ей размозжили череп.

– Верно, – подтвердила Маура.

– Тогда зачем было орудовать ножом?

Маура показала на рентгеновский снимок. На кости плода на скелете таза Никки Уэллс.

– А вот зачем. Вот что на самом деле нужно было убийце.

Некоторое время Далджит молчал. Но Маура и без слов знала, что ему был понятен ход ее мыслей. Он вновь повернулся к останкам Карен Садлер. Взял в руки скелет таза.

– Срединный надрез брюшной полости, – сказал он. – А лезвие задело бы кость как раз там, где эта трещинка...

Маура представила себе, как Амальтея ножом вспарывает живот женщины с такой силой и яростью, что ее смогла остановить только кость. Она подумала и о своей профессии, в которой ножи играют столь значимую роль, вспомнила, сколько надрезов сделала за свою жизнь. "Мы обе режем, моя мать и я. Но я – мертвую плоть, а она живую".

– Вот почему мы не нашли костей плода в могиле Карен Садлер, – сказала Маура.

– Но то, другое дело... – Сингх указал на снимки Никки Уэллс. – Тот плод не изъяли. Он сгорел вместе с матерью. Зачем сначала делать надрез, а потом, так и не изъяв плода, убивать его?

– Потому что у ребенка Никки Уэллс был врожденный дефект. Амниотические перетяжки.

– Что это такое? – спросила Риццоли.

– Тканевые тяжи, которые иногда проходят через полость амниона, – пояснила Маура. – Если они опутывают конечность зародыша, то могут ограничить кровоснабжение и даже ампутировать конечность. Дефект был диагностирован у Никки на шестом месяце беременности. – Она снова указала на снимок. – Здесь видно, что у ребенка отсутствует правая конечность ниже колена.