Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман
Шрифт:
Минула целая неделя. Если не считать стражников, безмолвных, как рыбы, Коплан не видел ни души: ни полицейских, ни судейских чинов, ни начальника тюрьмы, ни защитника. Разрешения на прогулки в тюремном дворике он так и не дождался.
Но в пятницу под конец дня его вновь вывели из камеры и пригласили на допрос. На этот раз за белым деревянным столом восседало трое: один из них — молодой уругваец, знакомство с которым состоялось восемью днями раньше, двое других — высоченные здоровяки, старше по возрасту и определенно
Коплану велели сесть на стул лицом к столу.
— Мое имя Гордон Ридс, мистер Коплан,— пошел в наступление наиболее мускулистый из двоих атлетов.— Я чиновник правительства США. А это мой соотечественник Элмер Брофи из министерства финансов. Ридс говорил по-английски, обращаясь к Коплану как к старому знакомому.
— Будучи детективом, продолжал он,— мой друг Брофи получил официальное задание расследовать убийство Рассела Борнштейна, влиятельного американца из министерства экономики. Вы ведь знаете наши правила, не так ли? Когда речь идет о правительственном чиновнике, дело ведет не ФБР, а «ребята казны» — секретная служба при министерстве финансов, расследующая также финансовые махинации, участвующая в борьбе с торговцами наркотиками и оружием.
Коплан кивнул.
— Между прочим, вам привет от генерала О'Хары,— продолжил Гордон Ридс.— Выходит, вы с ним закадычные друзья?
— Действительно, имею такое удовольствие и честь.
— Эта дружба может сослужить вам службу, чтобы вытянуть вас из ямы, в которую вы угодили! — прорычал Ридс.— Я тоже сделаю все, что смогу, но без гарантий.
Мысль Коплана заработала с предельной интенсивностью.
В серо-голубых глазах Ридса он видел серьезность, не предвещавшую ничего хорошего.
Ридс продолжал:
— Я позволил себе сообщить инспектору Альфредо Лагуарда (он указал на уругвайца) вашу истинную профессию, полагая, что ему, как и нам, необходимо четко разбираться в ситуации. И очень рекомендую вам ответить на вопросы инспектора.
Альфредо Лагуарда, наблюдавший за узником, вступил в разговор:
— Расскажите, что вы делали на вилле «Флор-дель-Потреро» в ночь с двадцатого на двадцать первое февраля, когда вас задержали мои люди?
— Я хотел разузнать, как поживает Моник Фаллэн,— выпалил Коплан, решив больше не вилять.
— Следовательно, вы признаете, что знакомы с ней?
— Да.
— И отлично. По моим сведениям, вы состояли с ней в связи. Не хотите ли уточнить характер этой связи?
Коплан, заколебавшись, бросил взгляд в сторону Гордона Ридса, и у него сложилось впечатление, что американец побуждает его не играть в прятки.
— Моник Фаллэн находится здесь с заданием, а моя роль — наблюдать за ее работой.
— Могу я узнать, по какой причине СДЕК засылает сюда двоих своих агентов?
Коплан почуял ловушку. Признание принадлежности к иностранной секретной службе грозило десятью, а то и двадцатью годами тюрьмы. Поэтому он поспешил с уточнением:
— Хочу сообщить, что Моник
Суровое лицо Гордона Ридса смягчилось от едва заметной улыбки.
— Потрудитесь изложить цель вашего задания, месье Коплан,— настаивал Альфредо Лагуарда.
— Мы пытаемся раздобыть сведения о деятельности некоего Антуана Кониатиса. Торговые сделки этого господина заинтересовали французское правительство.
— Понятно,— кивнул уругваец.— Но, по всей видимости, Моник Фаллэн является любовницей этого Кониатиса?
— Да, это часть задания.
— Значит, вам должно быть известно, где обретается эта парочка?
— Как раз нет. Именно отсутствие Моник Фаллэн и ее молчание встревожили меня и побудили отправиться прямиком на виллу «Флор-дель-Потреро». Я терялся в догадках, что там происходит.
— И вы не знаете, где они?
— Нет. И готов признаться, что их исчезновение очень меня удивляет.
— Объяснение самое простое,— молвил Лагуарда.— Ваша Моник Фаллэн прикончила Рассела Борнштейна, всадив ему в сердце пулю.
У Коплана потемнело в глазах.
— Это просто предположение или установленный факт? осведомился он.
— Моник Фаллэн — последняя, кого видели на вилле Борнштейна в Пунта-Баллена. Свидетельские показания сомнений не вызывают. Она провела с Борнштейном ночь в его бунгало в восьмистах метрах от виллы «Флор-дель-Потреро». По данным вскрытия, жертва была сперва отравлена, а потом застрелена. В рюмке, обнаруженной у Борнштейна, найдены остатки снотворного.
— Ничего не понимаю,— проговорил Франсис.— И помочь вам ничем не смогу. Единственное, в чем я смогу вас заверить, это что Моник Фаллэн не поручалось убирать этого Борнштейна и что у нее, насколько мне известно, не было никаких оснований делать это.
— Одним словом,— резюмировал инспектор Лагуарда,— вы не сможете помочь нам в розыске Кониатиса и Моник Фаллэн?
— Увы, нет.
На этом допрос завершился. Коплан вновь очутился в камере.
Глава XVII
Через два дня в десять часов утра Коплана снова вывели из камеры. На этот раз его дожидался американец Гордон Ридс. Кроме него, в комнате никого не было.
— Садитесь,— начал Ридс.— Мне наконец удалось добиться разрешения переговорить с вами без свидетелей, хотя, можете поверить, это было нелегко. У полиции Монтевидео на вас зуб.
— За что?
— Они жаждут доказать нам, что в состоянии работать не хуже, чем любая другая полиция. Здесь замешано самолюбие! Через пять недель в этой стране соберутся тузы международной политики. Сами знаете, как ревностно к этому относятся и как трясет в таких случаях службы безопасности. Сигарету?