Двойной бренди, я сегодня гуляю

Елиферова Мария

– Не годится, Архимед ты наш, – со вздохом сказала Лика. – По отпечаткам рук он прекрасно берёт усреднённые данные.

– И всё-таки попробуй ввести каждый скелет по отдельности, – посоветовал Коннолли.

– Попробуем, а что нам ещё осталось? Амаи, давай, что ли, номер второй – у него сохранность лучше.

– А

почему вообще вам понадобились усреднённые данные? Из-за сохранности?

– В том-то и дело. Скелеты всё-таки не совсем полные. Где не хватает позвонков, где других костей. Мы с Эрикой решили, что для максимальной точности нужно учесть все образцы, которые уже подготовлены к сканированию.

– Вы только гляньте, – сипло сказала Эрика. Она нависала над Ори, склонившись через его плечо. Барнардец растерянно насвистывал сквозь зубы.

– Так вот, значит, они какие, – наконец проговорил он и отложил в сторону стило.

Существо, отобразившееся на экране, было не слишком привлекательно. Оно стояло на двух ногах и не имело хвоста, но всё же больше походило на ящера, чем на человека. К тому же его тело было сгорбленным и асимметричным, левое плечо опущено много ниже правого, и на левой руке только три пальца, тогда как на правой было четыре.

– Мутант какой-то, – неприязненно сказал Коннолли. – Похоже, и впрямь реконструктор глючит. Только почему исключительно на марсианах?

– Вряд ли его глючит… – задумалась Лика. – У этого экземпляра не хватало именно рёбер с левой стороны и пальца на левой руке.

– Но ведь программа рассчитана на то, чтобы корректировать утери?

– Значит, она не воспринимает эти дефекты как утери, – заявил Ори. – Как говорят у вас на Земле, машина дура, но честная.

– Хочешь сказать, что наш марсианин таким родился? – Лика недоверчиво взглянула на изображение. – Не очень похоже на нормальный живой организм.

– А

с чего это мы взяли, что он обязан быть нормальным?

Все удивлённо оглянулись на Эрику. Её прорвало; она прохаживалась взад-вперёд, сцепив руки за спиной, и взгляд её был сердитым. Ничего себе; оказывается, у неё есть выражение лица, подумал Патрик.

– Как это – обязан быть нормальным?

– А так. Может, мы раскапываем дом инвалидов. Да и вообще, что мешает первому найденному нами марсианину оказаться уродом? Мы даже не знаем, отчего они вымерли. Но то, что уничтожило целые города, вряд ли способствует размножению фотомоделей.

– Эрика права, – сказала Лика. – Мы как-то упустили из виду связь между этими звеньями. Метеоритный удар, ядерная война, экологическая катастрофа – что бы это ни было, оно должно было отразиться на здоровье населения.

– Ясно теперь, почему реконструктор зависает, – произнёс Ори. – Если бы у нас была большая выборка… А тут, когда их всего четыре, достаточно одного урода, чтобы сбить программу.

– Ну да. Раз анатомия не сходится, то, с точки зрения компьютера, перед нами разные виды, а то и отряды. Вот он и протестует против усреднения параметров. Вычислите-ка среднее между обезьяной и утконосом!

– Давайте посмотрим остальных, – нетерпеливо сказал Коннолли.

Ори поколдовал над файлами, и компьютер выдал образы ещё трёх созданий, одно другого уродливее. Археологам едва хватало места перед экраном, они дышали друг другу в уши, наклоняясь через голову стажёра. Наибольший сюрприз преподнёс раздробленный череп, найденный вчера Лагранжем. Программа старательно восстановила его целостность, и было отчётливо видно, что у марсианина три глаза – два обычных и теменной, как у древних пресмыкающихся Земли.