Двойной бренди, я сегодня гуляю
Шрифт:
Коннолли оторвался от экрана и плюхнулся в свободное кресло поблизости. Кресло отозвалось дробным скользким стуком – разболтались шарниры.
– Тянет на Шлимановскую! – Патрик потянулся и сцепил руки за головой. – Пора подумать о церемонии вручения. Ты приготовил фрак?
Лаи расхохотался и одним толчком придвинул своё кресло к креслу ирландца.
– Не думаю, что мне пойдёт фрак. Я бы ограничился чёрным костюмом. Да и тебе советую.
Коннолли вытянул ноги далеко вперёд и шутливо пнул кресло, без особых усилий вернув
– Полегче, Патрик. У тебя эйфория зашкаливает.
– Это оттого, что выпить нельзя, – сказал Коннолли, елозя собственным креслом по полу. – Ладно, на Земле мы это компенсируем.
Он прикрыл глаза.
– Первым делом, как прилетим – скотч, годиков на пятнадцать. Не это надувательство, которое продают в космопортах под наклейкой «виски». «Искусственно состаренный виски»! Это ж надо было додуматься!
Лаи сочувственно подмигнул ему.
– Ну, тот фой-ири, который продаётся в наших космопортах, тоже делают не совсем из семи сортов ягод…
– Везде одно и то же, – элегически заключил Коннолли. – А ты что любишь?
– Бренди, – томно сказал Лаи, и глаза его чуть затуманились явно приятным воспоминанием. – Это единственное, в чём я не патриот.
Коннолли беспокойно поглядел на монитор за его спиной.
– Слушай, Вик, а ты уверен, что ошибка исключена?
– Машина не ошибается, – беспечно сказал Лаи. – Я не домысливаю ничего сверх того, что заложено в ваши базы данных.
– Честно говоря, не очень понятно… Как, по-твоему, это совмещается – высокоточный станок с примитивным погребальным обрядом?
– А почему бы и нет? Многие народы блюдут свои традиции на любом технологическом уровне развития. Да вот взять хотя бы ваших парсов – они до сих пор скармливают своих покойников хищным птицам.
– Фу, – Коннолли передёрнуло. – Откуда у тебя такие познания о парсах?
– От попутчика на одном из обратных рейсов с Земли. Кажется, он был из Новой Зеландии. Пока мы были в свёрнутом пространстве, он мне рассказал про свой бизнес – он, оказывается, разводит экологически чистых грифов и продаёт их парсам для погребальных нужд.
– Патрик, – позвали сзади. Голос был настолько глухой и робкий, что Коннолли не сразу сообразил, кто это может быть. Но стоило ему повернуться, как он сразу увидел Эрику Йонсдоттир.
Она стояла, как всегда, с опущенной головой, засунув руки в карманы комбинезона. Она так редко первой обращалась к коллегам, что Коннолли безошибочно определил внештатность ситуации.
– Ну, что там у тебя? – недовольно откликнулся он. – Что-нибудь зависло?
– Не знаю, – без интонации произнесла Эрика. Её желтоватое припухшее лицо было безразлично, косынка надвинута до самых глаз. – Реконструкция не сходится. Я хотела попросить, чтобы ты взглянул.
– Ладно, – Коннолли выбрался из кресла. – Видишь, Вик, девчонки
Эрика молча проводила его к своему рабочему месту. Уж не страдает ли она аутизмом, подумал Коннолли. Бывают же такие клуши – сутками не скажет ни слова, в глаза никому не смотрит, а похоже, что и в зеркало. Коннолли не знал, что женскому составу экспедиции гораздо больше известно о причинах замкнутости Эрики.
Возле компьютера их дожидалась Лика Мальцева, к которой присоединился Амаи Ори. Юный стажёр проверял подключение трёхмерного сканера.
– Брось, Амаи, бесполезно, я же говорю, – пыталась увещевать его Лика. – Сканер работает.
– Надо же докопаться, в чём проблема, – упрямо отвечал Ори, ковыряясь в системном меню. У него была слабость к электронике, хотя иногда после его манипуляций приходилось прибегать к услугам станционного программиста, за что Ори уже досталось немало штрафных. Коннолли подошёл к ним вслед за Эрикой.
– Что не работает-то?
– Если б мы знали, – сказала Лика. Ори оторвался наконец от экрана. Он взмок от усердия, кудри выбились из-под съехавшей набок косынки и свисали влажными спиралями.
– Контакт есть… – беспомощно развёл он руками. – Сигнал от сканера идёт.
– Ещё бы он не шёл, – ответила Лика. – Сканер исправен. Я проверяла его на отпечатках наших рук в пластилине.
– Так в чём же дело? – Коннолли не понимал, что от него требуется. Лика вздохнула.
– Реконструктор зависает, как только мы вводим параметры марсианских останков. Эрика, покажи ему.
Исландка, не говоря ни слова, тронула стилом надпись в меню: «Повторить». Экран пошёл какой-то сине-белой рябью, а затем высветился розовый квадрат, гласивший:
«Запрещённые параметры или неверный ввод. Ошибка системного характера».
– Так, – сказал Коннолли, соображая, чем может быть вызван сбой. – А что у вас в сканере?
– Сейчас – ничего. Мы сняли данные с четырёх скелетов и сохранили их для ввода.
– Жвачка у кого есть?
Эрика пошарила по карманам и протянула ему сильно замусоленную и обтёртую упаковку. Разорвав бумагу, Коннолли смял пластинку и запихнул её в рот. Когда он решил, что жвачка прикушена достаточно глубоко, он вынул комок изо рта, положил его на чистую бумагу, откинул дверцу сканера и вдвинул лист внутрь.
– Пускайте, – сказал он. Ори снял параметры и ввёл их в реконструктор. Цвет монитора мгновенно сменился на тёмно-синий, и на нём вспыхнула ярко подсвеченная объёмная модель коренных зубов человека разумного мужского пола. Модель вышла не во всём безупречной, но всё же для таких исходных данных степень приближения была великолепна.
– Ты что-нибудь понимаешь? – Лика во все глаза уставилась на изображение. Коннолли запустил пальцы под косынку на затылке.
– Пока не очень… Слушай, а что, если у него зависла функция усреднённых параметров? Вот и объяснение.