Двойной сюрприз для блудного папочки
Шрифт:
–Не очень, – намеренно ухожу от прямого ответа и украдкой наблюдаю за тем, как моя девочка думает.
–Мы не можем решать за них, – медленно проговаривает она в итоге, прекращает рассматривать пространство и поднимает взгляд на мои глаза. – Но мы можем попробовать поговорить с ними.
Последнее звучит совершенно неуверенно, Варя и сама понимает это, поэтому сильно хмурится и трёт пальчиками шею.
–Но это всё же не наше дело, и я не знаю, имеем ли мы право вмешиваться в чужую жизнь, – скороговоркой выпаливает она тут же,
А потом просто замолкает и направляет на меня беспомощный взгляд. На её бледном лице с ярким румянцем паника, руки мелко дрожат и левая нога нервно стучит по полу.
В целом она мыслит логически, только переживает очень сильно – и напрасно, как по-мне. Жизнь давно научила меня одному простому правилу: другие позаботятся о себе сами, а о тебе кроме тебя самого позаботиться некому. Так что мне и самому должно быть начхать, но всё равно царапает что-то изнутри, какое-то понимание неправильности ситуации.
Таня с отцом расстались не на самой приятной ноте, и теперь любое общение, как и любые связи между собой, они воспринимают неадекватно. Вполне возможно, что, избавившись от этого ребёнка, они потом оба будут жалеть.
Не подумайте, я не желаю развода своих родителей, я, наоборот, всеми конечностями за их долгую и счастливую совместную жизнь, но в наше время разводы, как и новые семьи, всё же уже в порядке вещей. Это стало чем-то нормальным, даже обычным, естественным настолько, что никто уже даже не удивляется. И в первую очередь сами бывшие супруги.
–Думаю, мы могли бы с ними поговорить, – говорю в конце концов медленно и задумчиво. – Могли бы попросить их успокоиться, переварить эту новость и принять взвешенное разумное решение.
Хотя бы потому, что это будет адекватно.
Глава тридцать восьмая. Варя
Мне достался самый разумный мужчина из всех возможных. Хотя, наверно, я говорю совершенную глупость, потому что никто не может быть «самым».
Но для меня Егор именно такой: самый. Во многом.
Самый заботливый и внимательный, спокойный и веселый, решительный и рассудительный. Наверно, вся проблема в моём слишком узком кругу общения, а ещё в том, что за последнее время я отвыкла от людей. Точнее, от хорошего в людях. Не хочу казаться нытиком и занудой, но за прошедшие полгода я позволила окружить себя не тем людям, которые не помогали, а лишь сгущали мрак вокруг.
Егор похож на глоток свежего воздуха или на наполнивший рот холодный мятный чай, что разъясняет сознание, делает ощущения четче и ярче, а понимание всего происходящего – адекватнее.
Наверно, если бы тогда, шесть месяцев назад, я не сбежала, как последняя трусиха, у нас всё могло бы быть иначе. Не могу сказать, лучше или хуже, но иначе – это точно.
–Думаю, тебе лучше поговорить с отцом, – осторожно роняю я и приподнимаю брови, будто сама немного удивляюсь своим словам. –
–Таню лучше не трогать, – не даёт Егор мне закончить, перебивает твёрдым уверенным тоном, которому при всём желании никак не получается сопротивляться.
Если честно, я и не пытаюсь, просто согласно киваю, говоря, что услышала и поняла его.
–Мой телефон у неё, – кривится Егор и с неприязнью смотрит в окно, – нам стоит поспешить, если хотим успеть раньше глупостей, что они начнут творить.
На это мне нечем возразить, поэтому я снова киваю. Егор отходит к стойке и максимально быстро расплачивается картой. Девушка с красивым пепельным каре старательно строит ему глазки с ярко накрашенными чёрными ресницами и зажимает улыбку уголками губ, нарочито надувая их.
И не сдерживает разочарованного вздоха, который слышу даже я, когда Егор просто разворачивается и уходит, даже толком не взглянув в её сторону. А я стою и просто не понимаю: неужели действительно есть женщины, что пристают к чужому мужчине, который пришёл с другой? И даже больше – с беременной другой.
–Идём? – Тормозит Егор и выжидающе смотрит на меня, а через секунду просто протягивает мне руку – с сухой кожей и дутыми венами.
Я немного вздрагиваю от того, насколько она горячая, хотя это всего лишь я опять замёрзла. И Минин чувствует это, поэтому смотрит с укором и неодобрительно качает головой.
–Куплю варежки с автоматическим подогревом, – грозит он совершенно серьёзно, уводя меня в сторону выхода.
–На «Алике» таких нет, я смотрела, – фырчу ему в плечо.
И вижу, как приподнимается в улыбке уголок губ.
Уже на входе в здание своего офиса Егор притормаживает и обменивается парой фраз с дежурящей охраной. Мужчина с пивным животом вытягивается по струнке при нашем приближении и чётко сообщает о том, что Таня ушла «буквально только что».
Егор бубнит что-то себе под нос, но так тихо, что я не могу разобрать ни слова, крепче сжимает мою руку и идёт дальше.
–Что хочешь на ужин? – Уже в лифте нарушает он затянувшееся молчание между нами.
Я благодарна ему за это, потому что неловкость уже начала больно кусаться за щёки. Кажется, мой облегчённый выдох слишком громкий в закрытой кабинке, потому что этот невозможный мужчина тут же единым плавным движением поворачивается ко мне всем корпусом и внимательно смотрит сверху вниз.
–Сегодня моя очередь готовить, – говорю первое, что приходит в голову, делая вид, что не замечаю его взгляда.
То ли моя нехитрая уловка срабатывает, то ли Егор просто тоже делает вид, что ничего не происходит, но отворачивается, как и я, в сторону закрытых дверей и говорит:
–Кто тебе такое сказал?
–М-м-м, – делаю вид, что раздумываю, а потом немного наглею: – я сама.
И первой выскальзываю в открывшиеся на нужном этаже дверцы. Хотя «выскальзываю» – слишком громкое слово для человека моих размеров.