Двойной сюрприз для блудного папочки
Шрифт:
–Нет, – тихо и глухо в подушку.
И тишина в ответ, когда мне до одури хотелось услышать его голос.
Глава пятьдесят первая. Егор
–Я уже бесконечно люблю девушку, что заставила моего сына в первые за несколько лет встретиться с родной матерью, – мама как всегда в своём репертуаре.
Она обнимает Варю за плечи, тут же приседает и с умилением прикладывается ухом к животу. И только после этого переводит взгляд на меня.
Но хрен там был.
–Боже
Да, мама замечает не меня, а картину у меня в руках, которая и в машину влезать отказывалась, и в дверной проём прошла с трудом.
У Вари получился потрясающий розово-оранжевый закат на море. Даже удивительно, как она успела нарисовать это так быстро. Зато меня совершенно не удивляет, что картина сразу понравилась маме, просто с первого взгляда.
Как и сама Варя.
Я должен радоваться, но я просто успокаиваюсь и выдыхаю свободно. Хоть что-то идёт так, как я и планировал.
Хоть что-то идёт хорошо.
У родителей свой дом загородом. Удалённая от людей территория глубоко в лесу, старые высокие сосны и небольшое озеро в сотне метров. Милый заборчик из белого камня, небольшие клумбы с цветущими каждое лето цветами и мангал, который по словам мамы делает отца похожим на человека.
Не удивляюсь, когда родители ведут Варю именно туда. Отец поставил мангал, а мать давным-давно уговорила его построить вокруг тёплый домик. У них даже пол с подогревом, так что никто не волнуется о том, что в этот зимний снежный день мы можем просто замёрзнуть.
Но мама всё равно вручает Варе плед. А потом ещё один набрасывает на плечи, и следом за ним ещё один на колени.
–Мам, – зову с укором.
–Цыц, мужчина, – машет она на меня рукой, устраиваясь рядом с Варей на диванчике, – лучше иди и помоги отцу, дай девочкам посекретничать.
Варя прикрывает рот ладошкой и смущенно хихикает, но в целом не имеет ничего против маминой затеи.
Я отхожу от них почти с облегчением. После того утра в клинике я не могу отделаться от ощущения, что всё дерьмово. Не могу выкинуть из головы мысли о плохом. И не могу перестать представлять, как скажу Варе о том, что наши дети будут слепыми.
Слепыми.
Это просто какой-то бред. Они ещё даже не родились, но у них уже есть шанс заболеть чем-то жутким и неизлечимым.
А что потом делать нам? Что делать мне, если оба моих ребёнка, мои дочь и сын, родятся слепыми? Что мне делать с тем, что они никогда не увидят окружающий их мир?
Не увидят свою мать.
Не увидят меня.
Мне придется смотреть на них день за днём до конца своей жизни и понимать, что они никогда меня не увидят.
–Что с тобой происходит? – Отец бросает взгляд на мило воркующих женщин, поворачивается ко мне и поливает мясо вином из стакана.
–Не перебарщивай, Варе нельзя, не забыл? – Уточняю на всякий случай.
Отец
–Я вопрос задал, – напоминает он, но наполовину полный стакан убирает в сторону.
Он отлично справляется с мясом, ему совершенно точно не нужно моё присутствие, как и мне не нужно изливать ему душу. Но, кажется, мне нужно рассказать о происходящем хоть кому-то, пока эта тайна не съела меня изнутри.
Я придвигаюсь ближе к отцу, бросаю взгляд на Варю и говорю ему быстро и максимально тихо:
–Существует вероятность, что наши близнецы родятся слепыми.
У отца дёргается рука, случайно цепляет стакан и тот с оглушительным звоном разбивается об пол. Разговор тут же стихает, Варя вскрикивает от неожиданности, а мама встревоженно спрашивает:
–Вы там целы?
–Сейчас уберу, – глухо произносит отец и вытягивает меня из домика.
На улице светло настолько, что глаза режет. Белое полотно повсюду, ещё и с неба начинают сыпать мелкие колючие хлопья.
Рядом чиркает зажигалка. Яркий огонёк танцует весело танцует, пожирает пару снежинок и гаснет от нехватки кислорода под крышкой, которую отец опускает на место. Он крутит тяжёлую квадратную железку между пальцев, снова зажигает огонёк и снова гасит его.
–Ты уверен? – Спрашивает в конце концов.
–Я с утра жду результаты этих чёртовых анализов, которые ответят мне наверняка, – я не успокаиваюсь, как надеялся, я только злюсь больше.
На эту грёбанную несправедливость, на эту чёртову слепоту, даже на себя за то, что так ни о чём и не сказал Варе. И на Варю я тоже злюсь, хоть и понимаю, что в этом нет ни её, ни моей вины.
Это просто ебучий случай.
Просто пиздатая случайность.
–И Варе ты, конечно же, ничего не сказал? – Риторический вопрос.
Отец всё-таки закуривает. Крепко затягивается и медленно выпускает дым уголком рта.
Я бы и сам сейчас с радостью закурил, это вроде реально отпускает. Вот только хрен это решит все мои проблемы.
–Когда ты ей расскажешь?
–Надеюсь, что никогда, – пинаю ботинком сугроб, который на самом деле лишь укрытый снегом камень.
Ноге больно, но кошки на душе скребут сильнее.
Отец поворачивается ко мне всем телом, смотрит с осуждением и переспрашивает:
–Хочешь сделать сюрприз на рождение детей?
Кривлюсь и всё-таки забираю у него пачку сигарет. Я не курил... сколько? Лет пятнадцать, наверно. По дурости с одноклассниками баловались за гаражами в тайне от учителей и предков, но меня это не штырило уже тогда.
Сейчас вспоминаю причину: горечь жуткая, и лёгкие жжёт.
Но мозг реально прочищает.
–Мне просто нужно дождаться звонка, – терпеливо объясняю я. – Если результаты отрицательные, на что я искренне надеюсь, то мне и говорить Варе ни о чём не придётся. Но если они всё же окажутся положительными, и наши дети действительно родятся слепыми...