Двойной сюрприз для блудного папочки
Шрифт:
Звон от пощёчины доносится даже до меня, как и её надрывное:
–Да как ты только посмел?!
Денис Юрьевич перехватывает её двумя руками за талию и оттаскивает подальше от Егора. Он даже не попытался отойти, просто остался стоять с откинувшейся к стене дома головой.
Он никак не реагирует.
Он, поговорив с доктором, никак не пытается переубедить своих родителей, не спешит порадовать всех нас хорошей новостью.
Значит, её просто нет, это хорошей новости.
Результаты
Наши дети родятся слепыми.
Я сглатываю ком в горле, веду затёкшими от напряжениями плечами и достаю телефон, чтобы сделать то, чего не делала уже очень давно.
Звонкий гудок бьёт по ушам, за ним второй.
–Варя? – Слышу недоумевающий мужской голос. – У тебя всё хорошо?
И понимаю, что слезы наконец застилают глаза.
–Нет, у меня всё совсем нехорошо. Папочка, мне нужна твоя помощь.
Глава пятьдесят третья. Егор
Мои близнецы будут слепыми.
Так сказал тот доктор с печальным голосом и вся его клиника.
Он что-то там несёт про сожаление и про то, что я не должен опускать руки, но я даже не пытаюсь слушать весь этот бред. Потому что реально бред. И я буду полным придурком, если поверю словам каких-то там докторов из клиники даже не в городе и вот так просто потеряю всякую надежду.
В нашем городе много клиник. А в нашей стране много городов. А в мире много стран, в которых есть много городов с хорошими клиниками.
Я поверю в слепоту своих детей только после того, как все они скажут мне потерять надежду.
Я возвращаюсь в домик, намереваясь повторит всё это для Вари, но вместо логичной истерики вижу что-то пугающе-страшное: моя очаровашка сидит за столом и спокойно пьёт чай из белой кружки.
Это её спокойствие реально пугает.
–Варь, – зову осторожно.
Вместо ужаса, который я видел на её лице две минуты назад, спокойное умиротворение, словно... словно Варя успела что-то сделать за то недолгое время, пока меня не было.
И я почему-то совершенно уверен: это что-то совершенно плохое.
–Варь, ты что сделала? – Осторожно подхожу ближе, но останавливаюсь в двух шагах.
Немного стрёмно подходить к ней вот такой. Это словно и вовсе не моя Варя. Это кто-то чужой, с чужими неживыми эмоциями и маской спокойствия на лице.
–Всё хорошо, – она поднимает на меня взгляд и весело улыбается.
Только мне совсем не до смеха, потому что её глаза сейчас – абсолютно чёрные. Зрачок расширился настолько, что радужки совсем не видно.
–Всё будет хорошо, Егор, – повторяет она твёрдо, продолжая широко мне улыбаться.
–Конечно, всё будет хорошо, – всё же подхожу и осторожно
Варя кивает сначала раз, потом начинает кивать быстро-быстро. Подаётся ко мне поближе, сама кладёт холодную ладонь поверх моей руки и тихо, но очень быстро говорит:
–Я думала про Израиль. Или Германию. Нужно почитать про лучшие лечебные центры этого направления. Я говорила с отцом, он поможет.
Она... с отцом говорила. Почему-то я цепляюсь именно за это из всех её фраз. Она поговорила со своим отцом, с которым вообще редко общается, и попросила у него помощи, а мне и слова не сказала.
Наверно, я полный кретин, потому что сейчас нужно не обижаться, а благодарить за любую помощь. Потому что наши дети куда важнее моих необоснованных обид.
Пусть они и обоснованные.
Она что, каждый раз будет жаловаться отцу на любые возникающие у нас проблемы? Но хуже всего то, что я понимаю: промолчу сейчас, и у нас всё так и останется. И в следующий раз не поменяется ничего. Она снова будет улыбаться, вместо того, чтобы плакать и бить посуду, и наши проблемы уже будет решать её папочка.
–Зачем ты позвонила ему? – Я говорю грубее, чем собирался.
Улыбка Вари медленно сползает на нет, накрывающая мою руку ладонь так же медленно отстраняется. Варя и вовсе их обе прижимает к груди и отодвигается на самый краешек стула максимально далеко от меня.
–А что не так? – Спрашивает практически враждебно.
Я не хочу с ней ссориться. Мы и так уже в последнее время много нагородили. Понимаю, что виноват в этом по большей части я, потому что как кретин не смог находиться с ней в одной квартире и делать вид, что всё хорошо, когда наши прямо в это время росли и развивались внутри неё, чтобы потом родиться слепыми.
–Ты позвонила отцу, – спокойно напоминаю ей об очевидном.
Варя переводит взгляд с меня на стол, облизывает пересохшие губы, снова смотрит на меня и говорит:
–Думаешь, я стану извиняться за то, что позвонила одному из самых влиятельных людей в России и Европе? – «Хрен тебе, а не извинения».
–Ещё один огород в мой камень? Я для тебя не слишком влиятелен?
Она обнимает себя за плечи и делает непонимающе-удивленное лицо.
–Я тебе хоть слово об этом сказала, чтобы ты делал такие выводы? Мне наплевать на твоё влияние. Я знаю, что у моего отца много хороших связей, так почему я на правах его единственной дочери не могла попросить о маленькой услуге?