Двойной узел
Шрифт:
Опять списки, проверки, заявления, сообщения, рапорты, справки. А это что? Ну-ка, ну-ка…
То, что он увидел, превзошло все его ожидания. Воочию, будто в театре, представилась описываемая документом сцена, только лица персонажей проявлялись нечетко, черты их были неясны, расплывчаты, словно стертые временем.
Начальнику облуправления НКВД от ст. оперуполномоченного к-на Филимонова.
В соответствии с планом мероприятий по отработке лиц, совершивших бандналеты 2, 16 и 28 октября с. г., мной был проверен по месту жительства Чертулов Павел Кириллович, 1913 г. рожд., ранее судимый за карманные кражи,
«Старший лейтенант! — зазвенело в мозгу Семакина. — Появился, голубчик. Что же дальше-то?»
…Он мне ответил, что к нему три раза заходил старший лейтенант, который в конце сентября, прибыв на переформировку, отдал ему в починку сапоги, но у него не было материала, и он сильно задержал заказ. Тогда старший лейтенант пришел к нему домой и сказал, что посадит его в тюрьму, если он ему не сделает сапоги в срок. Чертулов ему пообещал, но так и не смог сделать заказ. Тогда, придя через три дня, ст. лейтенант стал грозить ему пистолетом. Они уговорились на послезавтра. Через день тот зашел за сапогами, рассчитался и сразу ушел. Ни имени, ни фамилии его Чертулов не знает. Я спросил Чертулова, почему он так волновался, когда мне это рассказывал, на что Чертулов ответил, что боится, так как ст. лейтенант мог на него нажаловаться, и я пришел его арестовать…
Считаю, что сведения, сообщенные Чертуловым, могут соответствовать действительности. Это не исключает, однако, необходимости проверки его как личности, весьма известной в преступном мире, в соответствии с чем предлагаю…
Семакин оторвался от бумаги. Болел затылок. Следующая страница оказалась последней.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Учитывая, что срок, установленный для расследования преступления, истек, а лица, подлежащие привлечению по делу в качестве обвиняемых, не установлены, руководствуясь п. «а» ст. 202 УПК РСФСР… следствие по уголовному делу № 166 приостановить.
ГЛАВА VII
Попов долго читал изъятое Семакиным из архива дело, хмурился от напряжения, отчего смешно двигались острые уши. Потом сказал:
— Куда они столько хлеба могли девать?
— Ума не приложу, — развел руками инспектор.
— Не вижу я, Михаил, никакого выхода из этого дела. Разве сапожника начать искать? Ты ходил по адресу?
— И ходить не стал, — ответил Семакин. — Снесли давно эту улицу, я город хорошо знаю. Да и что толку? Ну найдем мы его, а он нам снова набрешет. Тем более — время упущено.
— Ну, не знаю тогда, — пожал плечами следователь.
— А я знаю? Ночами, если честно, не сплю — думаю. Там
— А что я могу сделать? — простонал Попов. — Мне уж теперь новое дело дали. По взяткам. Так что положение, сам видишь, ты уж извини, придется пока тебе самому.
— Как новое дело? — резко спросил Семакин. — А старое? Быстро это у тебя делается.
— Как есть! Да и если уж откровенно, не больно я в него верю, Миша.
— Вон оно что! — сквозь зубы сказал инспектор. — Верите, не верите. А людей-то убили!
— Да ты не сердись! — успокаивал его Попов. — Я помогу тебе, помогу. Ну что мне сделать, говори!..
— Ничего не надо делать! — отрезал капитан. — Я уж сам как-нибудь.
— Ну вот. Обиделся. А зря, между прочим. Дело-то все равно в моем производстве. И я занимаюсь его расследованием, как могу, конечно. У тебя что, задумки, версии есть? Что дальше-то?
— Да вот, — остывая, сказал Семакин, — адресочек один раздобыл, понимаешь. — И протянул листок.
Попов взял у него бумажку, прочитал вслух: «Майор в отставке Филимонов Илья Иванович. Ул. Клары Цеткин, дом…»
— Ну, действуй.
Филимонов жил на пятом этаже серого грязного пятиэтажного дома. Он сам открыл Семакину дверь — высокий румяный старик, с аккуратно зачесанными назад волосами, в выцветшей военного покроя рубашке. Тяжелый подбородок, крупные солдатские складки на щеках. Он угрюмо уставился на Семакина.
— Слушаю вас?
Инспектор вынул удостоверение, показал. Филимонов вроде смягчился немного:
— А, из органов? Проходите тогда.
Провел Семакина на кухню, посуровел снова:
— Почему, товарищ, запаздываете?
— Куда? — растерялся капитан.
— А вот туда! Второй год, понимаете, общественность пишет в органы письма, чтобы приняли меры к длинноволосикам, которые нарушают общественный порядок возле дома, и в подъездах, а вы и в ус не дуете! Вот, полюбуйтесь — удосужился в конце второго года появиться! Вы будьте спокойны — я этого так не оставлю, есть, есть задумка в Совмин написать. Полетят, полетят звезды!
Филимонов разволновался, трясущимися руками стал прикуривать папиросу. Семакин чувствовал себя крайне неловко. А старик все кричал про общественность, которую он возглавляет в борьбе с длинноволосыми, ничего больше не знающими, кроме как нарушать.
Наконец капитан не выдержал.
— Илья Иванович! — жестко сказал он. — Вы меня не поняли. Я к вам по делу. Как к оперативному работнику. Бывшему. Так что извините. Я передам, конечно…
Филимонов встрепенулся, замер на секунду, затем посмотрел внимательно на Семакина и на цыпочках вышел из кухни.
Появился через минуту: шею стягивал узкий армейский галстук, на плечах топорщился старый темно-зеленый китель. Встал перед Семакиным, откашлялся, сдавленно произнес:
— Я готов. Попрошу в комнату.
Выслушав инспектора, он долго тер лоб, потом закурил и сказал:
— Боюсь, что вряд ли смогу быть полезным. Я к этому делу никогда больше отношения не имел. Хотя, помню, от унижения зубами скрипел тогда — какие сволочи, а? А мы их ну ни в какую взять не можем. Неужто они снова вывернулись? Это надо же, двоих человек зараз пристукнуть! Правда, насчет того, что это обязательно та банда должна быть, бабка еще надвое сказала, тем более что молодого там видели, говорите. Вот про старшего лейтенанта вы мне большую новость сказали. Ну, ладно! Попробую, чем могу, как говорится. Есть мыслишка. Я распространяться пока не буду, получится — ладно будет, а не получится — какой с меня спрос! И то говорят, что старый конь, мол, борозды не испортит. Вы телефончик-то оставьте на всякий случай — звякну на днях, даст бог.