Двойня
Шрифт:
На шум спустился Петя.
– Это не магия… хлип-хлип… я слышала визг шин.
– Визг шин?! Но разве ты не слышала, как они кричали, сопротивлялись? Как?!
– Ничего, детка, ничего, - она горестно закрыла лицо руками.
– Прости меня…
Она подняла голову.
– Да какое прости?! Щас не до этого. Петя, ты слышал?
Муж, ещё тоже толком не оклемавшийся от болезни, с трудом понимал, что происходит.
– Я слышал про визг шин и всё.
– Их украли!
– сорвалась
Начала стукать Петю по груди. Со всей силы. Так, словно он виноват в их исчезновении. Так, словно он - груша для битья, которая примет на себя всю мою боль. Слез не было. Только боль, которая сдавливала внутри пружиной и не давала дышать.
– Успокойся, - Петя крепко прижал меня к себе.
– Успокойся, слышишь? Мы найдём их, - погладил нежно по голове.
– Обещаешь?
– попыталась взять себя в руки и проглотить застрявшую в горле истерику.
– Да. Кажется, я знаю, чьих рук это дело, - зло проговорил муж.
Но истерика не хотела прекращаться. Ни моя, ни мамина. Петя напоил нас успокоительными, и мы проспали почти сутки.
– Ты вчера что-то говорил про то, что знаешь виновника, - дрожащим голосом начала я на следующий день, готовя на ходу завтрак и мечась в сомнениях и догадках.
Пока еще остатки успокоительного сдерживали меня от необдуманных поступков.
– Да, - нехотя ответил он.
– Это связано с твоим бизнесом?
– Нет.
– А кто тогда?
– Отец детей.
Дыхание сперло. Кто ему позволил трогать моих детей?! Я убью его лично, когда найду. Негодование кипело внутри, огнем разливаясь по телу. Ей-Богу, убью. И я не шучу. Как только найду их. Живыми и здоровыми.
– Я иду писать заявление в полицию, - твёрдо произнесла я, покончив с яичницей.
– Не стоит, - остановил меня Петя.
– Как это - не стоит?! Он выкрал моих детей среди белого дня и я буду сидеть и молчать?!
– Давай сначала мы попробуем решить вопрос мирно.
– Это возможно?!
– Я вчера говорил с ним. Он не похож на обезумевшего. У меня есть люди, связи… Ты же знаешь… Я найду их. Дай мне немного времени.
Я молчала, сжимая руки в кулаки.
– Люда, родная, послушай меня. Успокойся, пожалуйста. Огласка громкого дела никому не нужна - ни ему, ни мне… Давай мы все сделаем своими силами?
– А если он причинит девочкам зло?
Этот вопрос я с трудом произнесла. Мне не хотелось об этом думать, не хотелось этого знать.
– Нет. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Он снова обнял меня. Нежно, даря всю любовь и тепло. А я ему в ответ в очередной раз была просто благодарна. Благодарна за то, что он всегда поддерживал меня, за то, что всегда был рядом, за то, что заменил мне всех - отца,
Петя что-то решал, а я не могла сидеть на месте. Ходила из угла в угол и постоянно его теребила.
– Ты знаешь, где они? Что с ними?
– Нет ещё, милая, нет, ещё выясняю.
– Ты проверил его дом?
– Да, там только его жена.
– Ты проверил камеры, которые всюду натыканы по периметру нашего квартала?
– Да, видеозаписи похищения нет.
– Кто-то стер ее! Стер специально!
Злоба бурлила во мне. Я не могла бездействовать.
– Да, родная, успокойся, я прошу. Они не дураки. Они подготовились.
– То есть он был не один?
– Конечно, нет. Команда. Одному такое не провернуть.
– Ну не может же человек с детьми просто так взять и исчезнуть.
– Конечно, не может, - кивнул Петя, вновь даря мне свои заботливые объятья.
– Мы работаем, мы ищем. Не переживай. Я созваниваюсь с ним, он не обидит девочек. Мы пытаемся поймать сигнал во время связи, но он слишком слабый, чтобы по нему можно было определить место нахождения.
– Ты с ним созваниваешься?
– побледнела я.
Петя прикусил губу и кивнул.
– Я хочу сама поговорить, - решительно произнесла я.
– Нет, - отрезал муж.
– Почему?!
– Потому что ты можешь сказать не то. Сейчас ты эмоционально неуравновешенна. Он может потом начать чудить. Зачем нам это? Пусть сидит на одном месте и думает, что все хорошо, что мы его не ищем, а пытаемся договориться.
Доля истины в словах Пети была, но мне так хотелось услышать голоса дочек.
– Хорошо, пусть он пришлет любую запись с их разговором, лучше видео.
– Я попробую уговорить его. Но мне надо, чтобы ты держалась молодцом, дорогая. Слышишь меня?
– он взял меня за щеки и слегка потряс.
– Я постараюсь, - выдавила я.
Боже. Как же мне их не хватало! Словно оторвали мои руки, ноги, глаза и уши - всё, что было попарно. Как же мне было плохо сейчас. Я едва оклемалась от болезни, а меня лишили смысла жизни. Ведь без них мне ничего не надо… Ничего! Ни золото, ни дом, ни Петя… Ничего не нужно! Без дочек всё это теряет смысл.
Каждое утро я просыпалась от того, что слышала их детский смех. Смех, которого наяву не было. Я смотрела в зеркало, а видела глаза дочек, которые умоляли меня не бросать их. Я расчесывала свои волосы, а представляла, что глажу их тоненькие белые и тёмные волосиночки. Я перебирала в шкафу их платьишки, погружала свое лицо в них и вспоминала их запах. Чем они пахли, мои конфетки? Нежностью, любовью и лаской.
Отлучить мать от дитя - худшее наказание для обеих сторон. Как они там без меня? Наверное, плачут целыми днями.