Двуликий бог. Книга 2

Кайли Мэл

Я сплела пальцы, коснулась их губами, и в тот же миг холод металла обжёг их. Сквозь пелену слёз я взглянула на обручальное кольцо с драгоценным алым камнем. Значит, теперь он не слышал моего разорванного болезненного сердцебиения, взывающего о помощи? Должно быть, его перекрывало собственное жаркое сердце бога огня. Сердце, в котором достаточно места для всех, для сотен любовниц! Не помня себя от гнева, я стащила перстень с пальца и со всей силы швырнула прочь. Жалобно звякнув, подарок супруга затерялся во тьме.

Я возвращалась в свои покои, как околдованная, не помня себя, не разбирая дороги. Шла медленно, пронзённая болью, держась то за стены, то за заграждения.

Дрожащей рукой придерживала живот, раскаиваясь в том, что излила свою ненависть на невинное дитя, когда стоило бы обратить её на того, кто на самом деле заслуживал быть ненавидимым. Душевная боль ослепляла, а телесная — пробуждала ярость, волнами окатывающую всю меня, отчего я не способна была мыслить здраво, успокоиться и решить, что же я намереваюсь делать дальше. Вместо этого я схватила за плечи одного из стражников, приставленных к моим покоям, и разбудила его, рванув в сторону, чтобы на ком-то сорвать свой гнев, в самых жестоких интонациях отчитала их обоих. Затем велела пристыженным слугам привести ко мне Рагну, да как можно скорее. Едва я договорила, обоих и след простыл.

К тому моменту, когда в мои покои под руки втащили испуганную заспанную служанку, точно на казнь, я сумела взять себя в руки, стёрла слёзы с лица и оставалась холодна, как лёд. В отражении я видела суровое и ожесточённое лицо Скади, но никак не своё. Вот что случалось с женщиной, когда у неё отнимали то, что она любила. Повинуясь пренебрежительному жесту, стражники оставили нас одних, затворили двери. Я прошлась по опочивальне, приблизилась к растерянной девушке, долго смотрела в её непонимающие глаза. Она не выдержала первой.

— Г-госпожа?.. — пролепетала Рагна, растеряв всю свою былую уверенность. Я всё так же глядела на неё, а руки сжимались в кулаки от негодования. Тем не менее, я не спешила в чём-либо обвинить её, основываясь только на своих догадках и подозрениях. Справедливая госпожа так не поступает. Должен же хоть кто-то в золотом чертоге оставаться справедливым и избегать подлых решений?..

— Кому ты служишь, Рагна? — тихий голос казался спокойным, равнодушным. Я старалась сделать всё, чтобы ни единая чёрточка лица не дрогнула, не выдала меня. Усилием воли я запрещала себе кусать губы, опускать взгляд, следила за дыханием, за каждым неосознанным движением. Кто бы мог знать, чего мне стоила эта деланная сдержанность!

— Повелителю, — бледную девушку била мелкая дрожь, но не теряла ясность мысли. — Затем Вам, госпожа. Затем юному господину, — служанка помолчала, пожевала губы, затем нерешительно обратила на меня взор недоверчивых светлых глаз. — Госпожа Сигюн, я не понимаю. Если я в чём-то провинилась…

— Замолкни, — собеседница осеклась, склонила голову. Некоторое время в покоях господствовало безмолвие, пока я пыталась собраться с мечущимися мыслями. Наконец, совладав с надломившимся голосом, я продолжала: — Что ты скрываешь от меня, Рагна? Что утаиваешь, пока служишь своему повелителю?..

— Госпожа, мне не дозволено иметь собственную волю и принимать решения самостоятельно. Я принадлежу повелителю и его чертогу. Выполняю приказы, которые мне отдают. Молчу, если велено молчать. Моё мнение значения не имеет, — служанка стала держаться увереннее, распрямилась, приподняла усталое лицо. Я не могла понять, говорим ли мы об одном и том же, или, может, девушка знала и о многом другом, укрытом от моих глаз в полумраке золотых палат.

— Ты приводишь любовниц к господину? — я старалась выглядеть невозмутимой, однако предательский голос дрогнул, пропал. Я усмехнулась напряжёнными сжатыми губами, силясь не заплакать снова. Больно,

слишком больно было вспоминать, думать, говорить об этом. Я знала, что глаза мои блестят и выдают хозяйку. Знала, что, сколько ни старайся, эту горечь не скрыть. И всё же я держалась — держалась гордо, с достоинством.

— Это не любовницы, госпожа, — Рагна молчала долгое время, прежде чем сумела с трудом выдавить из себя эти слова. И пусть она убеждала, что не может иметь собственного мнения, но её смущённое и пристыженное лицо с проступившим на бледных щеках алым румянцем свидетельствовало об обратном. Я набрала в грудь побольше воздуха, ощущая, как отказывает мне воля, а вместе с ней и ноги. — Это служанки, наложницы, замена на время беременности. Они Вам не ровня…

— Ты что ли будешь судить, кто мне ровня?.. — вкрадчивый тон полнился подавленной злостью. Резким нервным движением я сплела пальцы, опустила на них подбородок, прикрыла глаза. Она даже не отрицала! Признавалась в этом позоре открыто, не отводя глаз! Ничуть не стыдилась своего участия в грязных интригах, проворачиваемых за моей спиной! Я стиснула зубы. — Да как ты смеешь что-то скрывать от меня, от своей госпожи?! Ты должна была первым делом явиться ко мне и обо всем доложить, получить дозволение! Любые вопросы, касающиеся хозяйства и прислуги, решаю я! Не Локи и уж тем более не ты! Кем ты себя возомнила?.. — я хотела сказать девчонке ещё много резких слов, однако боль в центре живота снова пронзила меня, вынудив тихо охнуть и согнуться, обнять талию дрожащими руками.

— Госпожа! — Рагна бросилась было ко мне, однако я отшатнулась, метнула на неё взгляд, полный непримиримой ненависти, и девушка осеклась, замерла на месте.

— Не подходи ко мне, лживая дрянь, — вполголоса выдохнула я, делая судорожный выдох. Боль не унималась, ломала меня всё сильнее. На глазах проступили слёзы, но гнев не дал им пролиться на пылающие щёки. — Лицемерка… Ведь я доверяла тебе… Впустила в круг своих приближённых… Так ты мне отплатила? — лоб горел, я ощущала, как от низа живота поднимается жар, и неизбежно слабела. Пришлось опереться о спинку деревянного кресла, чтобы не упасть. Голова кружилась, но ярость давала силы.

— Вы преувеличиваете, госпожа, — голос Рагны прозвучал, как сталь, и в нём появились резкие нотки. Губы её дрогнули и скривились от обиды, уродуя лицо. — Не надо думать, что Вы единственная входите в покои повелителя после захода солнца. Наложницы удовлетворяют ненасытное желание бога огня, когда Вы сами сделать этого не в силах. Так было последние месяцы Вашей предыдущей беременности. И ничего рокового не произошло, ничто не нарушало Вашего наивного беззаботного счастья. К чему этот надрыв теперь?.. — дерзкие насмешливые слова служанки добили меня, уничтожили. Её уничижающий голос ещё долго стоял в ушах, хотя наглая девчонка замолчала. Не знаю, откуда взялась ловкость и пыл, да только я ударила нахалку открытой ладонью по лицу с такой силой, что гулкое эхо разлилось по покоям, а крепкая девушка пошатнулась, едва не упала. Я не хотела ограничиться одной пощёчиной, но сдержалась.

— Да как ты смеешь! Забыла, кто стоит перед тобой?! Я могу тебя уничтожить. Стоит мне пожелать, и ты вылетишь из этого дворца раньше, чем успеешь попросить о прощении, — Рагна распрямилась снова. Глаза её недобро сверкнули. Однако меня не пугали выходки служанки, сколько бы она ни забылась, на что бы ни решилась. Я помнила, кто является истинной госпожой золотых чертогов. Единственной госпожой, что бы ни плели чужие злые языки. Я сумела сломить воинственную великаншу. Мне ли заробеть перед самонадеянной девчонкой?..