Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)
Шрифт:
Практикан обратился к Пури:
– Какой звук вы слышали? Похожий на взрыв обычной петарды или другого рода?
– Как от петарды, только…
Я вмешался:
– Нет, на петарду совсем непохоже было… Вроде бомбы грохнуло.
Практикан тут же повернулся ко мне:
– А где ты слышал взрыв бомбы? Отвечать быстро, немедленно, точно!
– В кино, в фильмах про войну… Ну, знаете, военная кинохроника…
Пури поспешно сказал:
– Вздор он мелет, больше всего похоже…
Но я не дал ему договорить:
–
– Кого спросить? Отвечай! Быстро, немедленно, точно!
Пури понял мой намек и, чтобы заткнуть мне рот, смущенно проговорил:
– Ну, пожалуй, немного похоже на взрыв бомбы… Бам! Бам! – вот так.
Но Практикан не отставал от меня:
– Ну-ка говори, кого надо спросить? Ну? Живо отвечай, раз-два!
Мне пришлось сбавить тон.
– У Маш-Касема, – промямлил я. – Он ведь тоже поблизости был.
Тут завопил дядя Полковник:
– Сколько будет продолжаться эта комедия? Давайте ближе к делу!
Но Практикан, подражая своему старому начальнику, инспектору Теймур-хану, рявкнул в ответ:
– Тихо! Разговаривать во время расследования запрещено! Пока я не спрошу… Маш-Касем! Отвечай! Какого рода звук ты слышал?
Маш-Касем поднял брови:
– Зачем врать? До могилы-то… Как я собственными ушами слышал, звук этот, значит, был… вроде как пушка и ружье и бонба вместе трахнули… И на выстрел похоже, и на бонбу, и на рыканье тигра тоже… А еще вдобавок иростат гудел, понимаешь…
Асадолла-мирза со смехом прервал его выступление:
– Моменто, а может, еще звук кеманче [39] Абу-Ата сюда примешался?
Практикан бросил на него быстрый взгляд, но симпатия и даже любовь, постоянно выказываемая им к Асадолла-мирзе (причиной которых было дружелюбие самого князя) помешали ему перейти на крик. Он только с мягким упреком сказал:
– Ваше высочество, позвольте мне продолжать расследование.
Практикан опять нагнулся к земле со своей лупой, помедлил, а потом твердо заявил:
39
Кеманче – щипковый музыкальней инструмент.
– Все совершенно ясно. Эта бомба относится к тому виду, который называют «гранада».
Дядюшка Наполеон с вытаращенными глазами привстал и быстро спросил:
– Чье производство?
Практикан почесал голову:
– Ей-богу… надо бы еще… Ну, либо бельгийское, либо английское… Одно время у англичан много таких было.
Дядюшка опять откинулся на подушку, которую подложили ему под голову:
– Теперь видите? Поняли теперь? Вы ведь убеждены были, что я ничего не понимаю, ну, теперь удостоверились?… Или сомневаетесь еще? Все считаете, что ненависть англичан ко мне – сказки? По словам Наполеона, глупость –
Голос дядюшки становился все громче. Лейли жалобно воскликнула:
– Папочка, не надо волноваться, вам вредно… Умоляю, не волнуйтесь, пожалуйста!
Но возбуждение дядюшки не проходило.
– Когда я, несчастный, говорю, кричу, призываю, никто слушать не желает, никому дела нет, головы никто повернет…
От дядюшкиного рева зазвенели стекла, на губах у него выступила пена.
– Но… но… англичанам до меня не добраться… Я уничтожу… Спалю их всех… Пусть бомбы бросают, пусть гранаты… А-а-а…
Теперь он уже корчился в судорогах, закатив глаза, потом потерял сознание.
Все засуетились, загалдели. Но голос Асадолла-мирзы прорвался сквозь общий шум и гам:
– Да что же здесь творится? Хотите угробить старика?… Маш-Касем, бегом за Насером оль-Хокама!
Припустившись к выходу, Маш-Касем успел все-таки сказать:
– Говорил я вам, ваше высочество, дай я их перебью всех… Они самые враги господина и есть…
Присутствующие продолжали шуметь и суетиться, Лейли – рыдать, пока не появился доктор Насер оль-Хокама со своим саквояжем.
– Жить вам не тужить, жить не тужить, что случилось?…
Врачебный осмотр длился несколько минут. Все, затаив дыхание, не сводили с доктора глаз. Наконец он поднял голову и сказал:
– Жить вам не тужить, сердечная недостаточность! Надо срочно отвезти агу в больницу.
– А не опасно перевозить его в таком состоянии?
– Во всяком случае, не так опасно, как стоять сложа руки. Я сейчас сделаю ему укол, а потом повезем. Пошлите за машиной.
Два человека побежали за машиной, а доктор начал кипятить шприц. Лейли продолжала плакать. Дядюшкина жена, которая вернулась домой за несколько минут до случившегося, тоже рыдала.
Я, потрясенный и виноватый, стоял в стороне, когда Асадолла-мирза подошел ко мне и пробормотал мне на ухо:
– Стыдись, сынок! Смотри, какой переполох ты поднял из-за своей неспособности к одному короткому путешествию!
– Я откуда знал, дядя Асадолла…
– Теперь иди запасай ящик гранат… Потому что через три месяца здоровье этого осла мордастого поправится, и тебе надо будет опять бросать гранату. Еще через три месяца – другую, а там мало-помалу придется увеличить рацион, кидать по три, по четыре зараз.
– Дядя Асадолла, я принял окончательное решение, что…
– Что – прокатиться в Сан-Франциско? Браво, отлично… А ты не мог принять это решение на два дня раньше, чтобы не доводить старика до такого состояния?
– Нет, дядя Асадолла…
– То есть как «нет»? Что у тебя два дня назад – дорожные принадлежности еще не были собраны, а сейчас ты их собрал, так? Ну что ж, и на том спасибо.
– Нет, нет, нет! Вы все шутите… Другое решение, вовсе не Сан-Франциско ваше…
– Лос-Анджелес?