Дятлов Посох. Книга первая

Капранов Валерий

Чтобы снять напряжение, Вениамин решил заесть его мороженым. Он потянулся за запотевшей металлической вазочкой, и собрался было лизнуть верхний шарик, который уже начал таять и оплывать, как тут заметил, что мы все не сводим с него глаз и ждём с нетерпением продолжения.

Кот с тоской посмотрел на аппетитные сливочные шарики, обречённо вздохнул и отодвинул вазочку в сторону.

Ничего не поделаешь. Что бы там ни случилось, но шоу должно продолжаться. Пока интерес публики к его приключениям не остыл, можно было на время позабыть о мороженом и продолжить рассказ. Что, собственно говоря, он и сделал.

– Как глубоко, и как долго я падал, я не знаю. В кромешной темноте расстояние и время ощущаются по-другому. С одной стороны, вроде долго – мне это запомнилось по тому, что я столько успел наобещать себе всякой ерунды, пока падал: что, если останусь в живых, то мол сделаю то-то, и то-то, и никогда больше в жизни не буду делать этого, и этого… – а с другой, всё случилось намного быстрее, чем я мог себе представить. Хрррясь…

и я почувствовал, как коснулся чего-то холодного и мокрого. Услышал, как с хрустом разрывается тугая ткань. Мои когти словно обожгло огнём, и я заверещал от боли. Я до сих пор удивляюсь, что каким-то чудом остался жив. Наверное, мне несказанно повезло. Может быть это оттого, что в прошлой жизни я сделал что-то хорошее. Как я вскоре понял, я упал на сталагмит. Но, к счастью, он не пронзил меня, а я налетел на него по касательной, и рукавом зацепился за его остриё. Как я уже упомянул, матерьялишко у баронового пиджака был так себе – одно название. Но все же, как бы там ни было, он спас мне жизнь. Он сослужил мне неплохую службу и за это я был ему благодарен. По крайней мере, я так думал, пока висел над трещиной. Поскольку передние лапы были заняты рукавом, я пытался нащупать задними, мало-мальски пригодный выступ, чтобы встать на него, и использовать в последствии, как опору. Сколько я ни старался, мне так и не удалось ничего найти. Тогда я понадеялся, на удачу и принялся раскачиваться. Вдруг, мне повезёт, и я найду что-нибудь подобное поблизости. Вскоре я сильно пожалел о своей беспечности. Ну зачем я так сделал, висел бы себе и висел спокойно. Раздался звук рвущейся материи. И к моему ужасу, она затрещала и стала расползаться по швам. Представляете, как мне тогда стало обидно. За всего одно лишь падение мне выпало дважды испытать судьбу. Первый раз на уступе перед тем, как я скатился в трещину, а второй уже здесь, когда я повис на сталагмите. Сейчас моя жизнь моя висела ниточке, и эта проклятая нитка норовила вот-вот порваться. Я осознал, что везение мое не бесконечно. А третьего раза, я уж точно не переживу. В предсмертном отчаянии я оттолкнулся от сталагмита, и подобно белке летяге, раскинул лапы в стороны. В последний раз, прощаясь с жизнью, с истошным воплем: «Мау-у-у…», я был готов к тому, чтобы встретить свой конец достойно, с бесстрашным сердцем и с натянутой улыбкой на устах. Но вместо этого лишь плюхнулся в лужу и едва не захлебнулся. Да, да, друзья мои. Как оказалось, от сталагмита до дна трещины оставалось всего, каких-то пру жалких метров. Но кто мог знать, ведь там вокруг было так темно…

Тут он заметил, что Гелю смутило кое-что в его рассказе и она собирается задать ему вопрос. Он догадался о чём будет, и пока она ещё успела открыть рот, Вениамин успел её опередить с ответом:

– Вот только, не надо сейчас, про то, что коты хорошо видят в темноте. От такого падения я пережил такой стресс, что ничего не видел дальше собственного носа. А кто хочет проверить, как я себя чувствовал в тот момент, тому самому предлагаю спуститься в заброшенную шахту, и посмотрим, как он оттуда выберется без шахтёрского снаряжения и без фонарика.

– Ладно, ладно… не кипятись, – успокоила его Геля. – Я действительно так считала, что коты без проблем ориентируются в темноте. Но раз нет, значит, нет. Твои аргументы принимаются. Давай лучше рассказывай, что было дальше.

Вы когда-нибудь были свидетелем, когда актёра в театре прерывают нелепой репликой из зала? Или, когда в самый ответственный момент, когда его монолог вот-вот должен достичь высшей точки кульминации – где-то за ослепительным светом рамп, из глубины рядов раздаётся нелепый рингтон не выключенного телефона. Как вы думаете, каково в этот момент актёру? И каких усилий ему стоит продолжить и снова вжиться в образ? Точно так же, чувствовал себя Вениамин. Он не просто рассказывал, он заново переживал те события, и старался до мелочей передать нам своё настроение, чтобы мы прочувствовали всю безысходность его отчаянного положения, и прониклись к нему участием.

– Радуясь, как котёнок, я мокрыми лапами ощупал себя от макушки до кончика хвоста, – Вениамин изобразил, как это было, оставляя на шерстке шлепки от взбитых сливок. – А когда убедился, что всё в порядке, напился из лужи, умылся и привалился к сырому камню. Нужно было собраться с мыслями и понять, как действовать дальше. Под монотонную капель плачущих сталактитов и успокаивающее журчание воды, я стал принюхиваться и прислушиваться, чтобы понять в какую сторону мне идти. Я понадеялся, что через какое-то время стресс пройдет, мои глаза привыкнут, и я смогу пусть, хоть смутно, но всё же различить, окружающие меня предметы. Но темнота была такой густой и плотной, что даже, когда я поднес к носу лапу, то не смог её увидеть. И тогда я понял, что для спасения мне нужен союзник. Тот, кому я бы мог довериться. И я решил довериться воде. Вода, где бы она ни была, всегда находит выход. Осторожно, переставляя лапы, я стал двигаться в темноте по воде, и улавливал каждый изгиб ее журчащего течения. Так шаг за шагом я шел туда, куда оно меня влекло. Не могу припомнить, сколько времени это длилось – может вечность, а может быть немного дольше. Но когда впереди забрезжил тусклый лучик света, я почувствовал, что в конец измотался и выбился из сил, взобрался на обросший влажным мхом камень и решил чуток передохнуть. Измождённый и вымокший, я тут же провалился в сон. А когда

проснулся, то уже не увидел никого света, и испытал жуткий приступ паники. Неужели, мне все это показалось и на самом деле никакого света не было. А ещё, эти жуткие голоса. Шушукающие и хихикающие. Их там были тысячи. Они доносились отовсюду. Поначалу я подумал, что у меня галлюцинации. Мне даже пришлось укусить себя за хвост, чтобы убедился, что с моей головой всё в порядке. По колебаниям в прохладном воздухе и по звукам хлопающих крыльев, я определил, что вокруг меня сновала тьма летучих мышей. Каменный грот, в котором я оказался, буквально кишел ими, но меня это больше не волновало. Гораздо важнее было понять, куда девался свет? Вы не поверите, но из всех, кого мы встречали до этого в Долине Призраков, летучие мыши оказались самыми безобидными созданиями. Несмотря на то, что я кот, мы с ними хорошо поладили, и я не покривлю душой, если скажу, что мы даже подружились. От них я узнал, что света не видно, потому что снаружи наступила ночь. Но как оказалось даже, если бы ночь сменилась на ясный день, то через этот просвет мне всё равно не удалось бы выбраться из пещеры. Проем в скале оказался сквозным отверстием одного из глаз, высеченной в базальтовой породе гигантской головы. Помните те невероятно огромные каменные лица, взирающие на Долину Призраков с отвесных скал.

– Как же не помнить, – сказала я и почувствовала, как по спине пробежали мурашки. – Такие разве, когда забудешь. Они были хоть и из камня, но выглядели, как живые. Когда мы были внизу, у меня постоянно было такое ощущение, будто они за нами наблюдают.

– Может и наблюдали, – согласился Вениамин. – Но только не они, а те, кто прятался за этими каменными лицами и смотрел на нас из этих глаз. Но не будем отступать от повествования. Когда я добрался до края и осмотрелся вокруг, то понял, что вряд ли смогу оттуда выбраться. Рельеф скалы снаружи был гладким и так мастерски отшлифован, что рискни я по нему спуститься, то поскользнулся бы и сорвался в пропасть.

– А почему ты не закричал, и позвал никого на помощь? – удивилась Нина, поглаживая панцирь медитирующей черепахи.

Наверняка Марфе, как и остальным было небезынтересно послушать о невероятных приключениях Вениамина. Но режим, есть режим. Ведь, некоторые привычки оттачиваются годами. А черепахи весьма дисциплинированные создания. Так, что советую это учесть, если вдруг вам захочется пообщаться с вашей черепахой, а она после сытного обеда даже не удостоит вас вниманием. Знайте – это из-за того, что у неё наступило время послеобеденной «медитации» и не стоит из-за этого на нее обижаться.

– Когда ты смотрел на Долину из глаз этой каменной маски, то ты не ужели ты нас не заметил, – удивилась Геля. – Ведь мы были внизу, буквально прямо под тобой.

– Да, я вас видел, – признался кот. – И между прочим, не только вас. Но также вооружённых людей, лошадей, дозорных и пылающие у шатров костры. Откуда мне было знать, кто они – враги или союзники? Вот я и решил, не спешить и во всем разобраться.

– Да уж, долго же ты разбирался, – сварливо заметила Марго. – Почти месяц прошел с тех пор. И где ж столько времени тебя носило?

– Да так, много, где, – уклончиво ответил кот. – Но я попросил бы меня не перебивать. Если я стану обо всём рассказывать, то Геля точно опоздает на репетицию. С вашего позволения, об этом как-нибудь в другой раз. Вы хотели узнать, как я спасся. Ну, так извольте. Я могу, продолжить?

Мы утвердительно кивнули, и Вениамин стал рассказывать дальше:

– Мои новые друзья прониклись ко мне симпатией и согласились любезно мне помочь. Они ориентировали меня в кромешной тьме, и по извилистым катакомбам вывели к подножью склона. Когда я вышел наружу, к этому времени уже начало светать и тут я увидел, что оказался на противоположной стороне горы. Вместо того, чтобы вдоволь надышаться воздухом свободы и после сырого мрака насладиться палитрой сочных красок, я, не теряя ни секунды, помчался вдоль каменной осыпи, чтобы разведать, что творится в вашем лагере. Вот только, когда я до него добрался то застал лишь остывшее пепелище, вытоптанную лошадями траву и следы от свернутых шатров. Вас, разумеется, там тоже уже не было. Через портал, я вернулся в Замшелый Лес, где русалки поведали мне, что якобы слышали о том, что вы направляетесь в Тридесятое Царство. Так я и странствовал по просторам Навьего Мира, собирая о вас информацию по крупицам. Так что не нужно винить меня в том, что я добирался до вас слишком долго. К тому же, в отличие от некоторых, мне пришлось везде идти своим ходом, а не на резвых лошадках пограничного конного отряда, и не в ступе Бабы Яги. Хотя, теперь это всё уже не важно. Главное, что мы одержали верх над бароном и над его кликой, вернули Веретено Судьбы, помогли Вареньке выздороветь и обрести вторую жизнь. И вот мы снова вместе, и я этому безмерно рад. Надеюсь, это взаимно и своим возвращением я никого не огорчил.

Он попытался прикрыть свои чувства за маской ложной скромности. Но этот трюк не сработал, было заметно, что он немного переигрывает. Все прекрасно знали какой он плут и прохвост, но рубаха парень, пушистый рыжий миляга и душа компании – за что его, собственно, и любили.

– Конечно, не огорчил, – поспешила заверить его Нина. – Мы все тоже очень рады, что ты вернулся. Если бы ты знал, как Аня по тебе убивалась. Она прямо места себе не находила. А теперь, посмотри, как она сияет. Так что даже не думай, мы действительно рады тебя видеть. Кого хочешь спроси. Правда, Геля?