Дьявол на коне
Шрифт:
– Вы всегда были добрым другом для нас с мамой.
– Мне не нравится наблюдать, как здравомыслящая женщина сбивается с пути, - сказала миссис Мансер.
– Но я знаю причину всего этого. Все дело в Джоэле Деррингеме. Понятно, что после того, как все кончилось, вы хотите на время уехать.
Я не стала переубеждать ее. Мне не хотелось показывать, насколько я возбуждена.
Доехав в почтовой карете до побережья, мы сели на корабль, отправляющийся во Францию. Во время плавания нам везло с погодой, а на том берегу нас встретила супружеская пара средних лет - судя по всему, преданные
Мы отправились не через Париж, останавливались в небольших трактирах и через несколько дней прибыли наконец в Пти-Монтли, где поселились в доме госпожи Гремон, которая предоставила нам кров на ближайшие несколько месяцев.
Госпожа Гремон приняла нас радушно, выразив сочувствие Марго, ставшей мадам Ле-Брен, перенесшей столько тягот в ее положении. Мне, к счастью, было позволено сохранить свое имя.
Не могу не сказать, что Марго, похоже, наслаждалась своей ролью. Она всегда любила разыгрывать какую-либо роль, а эта роль, несомненно, была одной из самых важных, какие ей только доводилось сыграть. Легенда была такова: муж Марго, Пьер Ле-Брен, управляющий обширным поместьем у одного очень знатного дворянина, утонул во время наводнения в Северной Франции, пытаясь спасти любимую овчарку хозяина. Его жена обнаружила, что у нее будет ребенок, а так как смерть мужа очень потрясла ее, по совету врача ее кузина поскорее увезла ее с места трагедии, чтобы молодая вдова дожидалась рождения ребенка в спокойной обстановке.
Марго всей душой отдалась этой роли, с любовью вспоминая о Пьере, проливая слезы по поводу его кончины и даже одаряя жизнью овчарку. «Бедный верный Шон-Шон. Он был так предан моему милому Пьеру, - говорила она.
– Кто бы мог подумать, что именно он станет причиной гибели моего дорогого супруга».
Затем она начинала говорить, как прискорбно то, что Пьер не увидит своего ребенка. Я пыталась понять, не думает ли она в эти моменты о Джеймсе Уэддере.
Путешествие действительно получилось чрезвычайно утомительным, но очень хорошо, что мы не стали медлить с ним. Еще несколько недель - и Марго было бы трудно выдержать его.
Госпожа Гремон оказалась очень немногословной женщиной, и несколько последующих месяцев я гадала, не известна ли ей вся правда. Она была весьма привлекательна, а в молодости, судя по всему, отличалась красотой. Сейчас ей было за сорок, и мне подумалось, что в настоящий момент она оказывает услугу старому другу - разумеется, графу. Если я была права, то он доверял этой женщине, и у меня, конечно же, появилась мысль, что она - одна из многочисленных любовниц, которые, несомненно, у него были.
Дом был очень милый - небольшой, но стоящий посреди сада, через который проходила дорожка. Хотя и расположенный в городе, дом казался уединенным, так как был окружен деревьями.
Нам с Марго предоставили две соседние комнаты в глубине дома, выходящие окнами в сад. Комнаты эти были обставлены хотя и без роскоши, но весьма прилично. В доме были две горничные - Жанна и Эмилия, в обязанности которых входило прислуживать нам. Жанна была склонна к болтливости, в то время как Эмилия была довольно замкнута и едва ли произносила хоть слово, если
– Будь осторожнее, - предупреждала я.
– Ты можешь запросто выдать себя.
– Я ничего не выдам, - возражала Марго.
– Знаешь, иногда я просыпаюсь ночью и едва не плачу по бедному Пьеру, что показывает, насколько глубоко я вжилась в образ. Мне действительно кажется, что он был моим мужем.
– Не удивлюсь, если он похож на Джеймса Уэддера.
– Именно так. Я решила, что лучше всего - играть как можно ближе к правде. В конце концов, Джеймс ведь отец ребенка, и я внезапно потеряла его - только по другой причине.
– Совершенно по другой причине, - язвительно заметила я.
Но меня радовало, что Марго оправляется от первого потрясения. Она повеселела и стала получать наслаждение от своего положения, что было бы нелегко понять, если не знать темперамент Марго.
У нее была одна особенность, очень помогавшая ей. Марго могла полностью жить в настоящем, независимо от того, как угрожающе выглядело будущее. Сознаюсь, временами она заражала меня своим энтузиазмом, и происходящее начинало казаться веселым приключением, а не серьезным испытанием, каковым оно являлось на самом деле.
Погода стояла великолепная. Весь июнь мы наслаждались безоблачным небом. Сидели под платаном и болтали за шитьем. Нам доставляло большое наслаждение шитье приданого для малыша, хотя, вынуждена признать, мы обе не очень-то ловко обращались с иголкой, и Марго частенько надоедал какой-нибудь предмет одежды до того, как она успевала его закончить. Как оказалось, Эмилия великолепно шила, и она не раз приходила на помощь, дошивая какую-либо вещицу, украшая ее тончайшей «елочкой», в которой ей не было равных. Она забирала недошитую вещь, и затем мы находили ее законченной в одной из своих комнат. Когда мы принимались благодарить Эмилию, та заметно смущалась. Я находила общение с ней очень трудным.
– Все дело в том, что Жанна гораздо привлекательнее, - говорила мне Марго.
– Бедняжку Эмилию трудно назвать красавицей, не так ли?
– Она отличная мастерица.
– Возможно, но поможет ли ей это обрести мужа? Жанна обирается со временем выйти замуж за Гастона - садовника. Она рассказывала мне об этом. Госпожа Гремон обещала им один из флигелей, который они смогут превратить в свой дом. Пастон - мастер на все руки.
И вновь я повторила свое предостережение:
– Тебе не кажется, что ты слишком много болтаешь с Жанной?
– А почему бы мне не болтать с ней? Так быстрее летит время.
– Мадам Гремон будет жаловаться, что Жанна болтает с тобой вместо того, чтобы работать.
– Мне кажется, мадам Гремон озабочена лишь тем, чтобы нам было уютно.
– Интересно, почему нас направили к ней?
– Это устроил мой отец.
– Ты думаешь, она… была… его подругой?
Марго пожала плечами.
– Возможно. У него много друзей.